Забыты горы, камни, выси,
леса, что лезут из снегов.
И вяну я в болоте крысьем,
воспоминая всех богов,
что мне нечаянно явились
во снах моих, бреду, яву,
и что поныне не забылись.
Молитвы к ним свои тяну.
Не слышат, или обернутся
уж не хотят? Иль голос мёртв?
Эх, кабы мог бы я вернуться!
Пусть хоть поможет в этом чёрт.
Опять величья, дали снятся,
и свежесть вольная, и жизнь.
А тут - подобье жизни вязкой,
где в душах камешки и слизь.
Спустился зря! Глупец! Емеля!
Отвергнув крылья, пал, уснул
средь душ не видящих доселе
полёта, гор и горцев скул.
Пошей, Икар, мне новы руки.
И я уж больше не вернусь!
Нет воли в поле, луже, скуке.
Уж лучше кану, разобьюсь!
И пусть тогда возьмут осколки,
в пример желающим летать,
на той горе, на пике колком
дольмен навек возгромоздят.
И пусть дивятся птицы, люди!
Пусть знают те, что ещё ждут,
что с новым выброшенным пудом
свободней, выше упорхнут...