люби же меня, люби
под звуки "эхопрокуренныхподъездов",
в кровавом платье стоит невеста,
ножом вспорола
честность маленьких комнат в хрущёвках,
ну и ещё бы.
люби же меня, люби
под хруст зубных щёток
и под лай щенят у соседей
или это дети снова грызут
пластмассовых медведей
или задирают платья к вентилятору леди?
люби же меня, люби
в бездне запаханных огрызками раковин,
и шепот ольхи за окном,
по бульварам слепые носятся
с поводырем и в последнем депо
серый дым распластался огнём набегая на пятки,
наши дети снова играют в Московские прятки
и гоняют колени за голубями.
люби же меня, люби,
пока в нищих крысиные руки кидают камнями
и опиумные глаза снова летают
над маковыми полями, и я рождался и умирал
вновь за кругом полярным,
в мятом квартале выводя узоры на теле
паяльником
и целуя твои мятные губы,
пока шумят над нами самые грубые трубы.
люби же меня, люби
под крики карликовых попугаев загнанных в клетки,
под биение хмурого ветра о ставни,
пока за продуктовым, в игральной
мужики с щетиной делают ставки
и проплывают лужи сквозь мёртвые арки,
в Лужниках звенят банальные группы,
а по маленьким городам задыхаются
цирка малые труппы, прыгая с камня на камень,
там люди, животные, - все грузные мулы,
без улыбок и такие точёные скулы,
а ты люби же меня, люби,
пока мимо старость летит сутуло
и все эти цветы - стихи
за которыми мы тонули
в лепестках твоей красоты
или запрыгнув в кошачий улей,
молодость бросает сердца
вылетающей пулей
на палубе моего корабля,
что бьётся бортом о маяк,
как Агния Барто, разгоняя
окружающий мрак,
люби же меня, люби с этими строчками в такт,
умирай и живи,
танцуй свою молодость так,
как будто всё потерял,
обжигай - обжигайся,
как будто
никогда
ничего
не искал,
люби и влюбляйся,
как будто это всё,
что ты есть.