(монологи в сценах)
…Я знаю, что я для него такое. Бабочка, которую он всю жизнь мечтал поймать. Коллекционирование – это антижизнь, антиискусство, анти – все на свете.
Почему живые, творческие, добрые и порядочные люди мучительно отступают перед бесформенной серой массой, заполоняющей мир? Потому что все Калибаны мира ненавидят нас за то, что сами они не такие, как мы. Калибаны преследуют нас, вытесняют, отправляют под бомбы, на гибель, издеваются, смеются над нами, зевают нам в лицо, закрывают глаза и уши, чтобы только не замечать нас, не проявить –хотя бы случайно – уважения, пока мы живы. Зато пресмыкаются перед величайшими из нас, когда мы умираем.
Всего три слова. Я люблю вас. Они прозвучали так безнадежно. Будто он сказал: «Я болен раком». Вот и вся его сказка.
Снова и снова слушала записи квартета «Модерн джаз». В их музыке совершенно нет мрака ночи, клубящихся тьмой провалов. Взрывы света, искры и сполохи, звездный блеск, а иногда – свет полдня, огромный и всеобъемлющий свет, алмазные канделябры, плывущие в небесах…
Джон Фаулз, «Коллекционер»
«П.М. Похищена сумасшедшим. Ф. Клегг. Клерк из Ратуши, выигр. на скачк. Пленн. подвале уедин. балочн, дома снаружи дата 1621 холмистая местность два часа от Лнд. Пока в безоп. Боюсь. М.»
(дневник Миранды, октябрь)
…Он любит инвенцию пятую, я – шестую,
и «в Бахе» мы тоже рядом, и мы вдвоем.
Ч.В. знает тайну вечной весны, иную –
желанную жизнь, свободу! Но с каждым днем
сил меньше. Я плачу и плачу. Какое скотство!
Но, Господи, я не сдамся! Кто он такой?
Паук, что плетет паутину обид. Уродство.
И он – воплощение его. Абсолютный ноль!..
(Фредерик-Фердинанд, рассматривая коллекцию)
…смотреть на нее – все равно, что охотиться:
она – перламутровка, все остальные – моль.
И взглядом кошачьим взирает, вот-вот набросится,
но в этих глазах нет страха. И вряд ли боль.
А волосы – точно русалка. Моя отрада.
Моя, моя... Дрожу весь. Добился. Смог.
Не косы, а кокон славного шелкопряда…
Ужасно волнуюсь, само собой, ей урок…
(дневник Миранды, ноябрь)
…он все наблюдает и не отрывает взгляда.
Танталовы муки! Униженный идиот,
гротескно стремящийся стать для меня «шарадой».
Он – жертва убогого мира, немой приплод
мещанской элиты и нонконформистского строя.
Напыщенность, фальшь – десятки лет напролет!
Вариации Гольдберга, картины Хосе де Гойи –
не в силах услышать, не в силах увидеть – крот…
(Фредерик-Фердинанд, проявляя снимки)
…и я ей не фу-ты ну-ты, там, ножки гнуты,
какой-нибудь престарелый дерьмовый лорд!
И эти фото… Я мог с ними не минуты,
а сколько мне надо, прекрасно. Я с ней не мог.
И этот Чарльз Вестон да нищенские приюты?
Миранда, Миранда… С тобой я не хуже других.
По правде сказать, красива, не фу-ты ну-ты,
и голая, в туфельках на каблуках, со спины…
(дневник Миранды, декабрь)
…не верит в Бога. Держит в подземной молельне.
А рыбьи глаза все следят. Не знает вины.
Мне нужно бежать, бежать… Может быть в понедельник?
Ван Гог, Модильяни – все вышли из той войны
с тупым калибанством, снующим везде, где деньги!
Но я – из Немногих, возвышенных, и мечты –
о светлом, прекрасном. Наступит ли час, день «i»?
Я встречу Ч.В. и выберусь из пустоты…
(Фредерик-Фердинанд, сидя в фургоне, наедине с дневником)
…читаю дневник ее: «Выродок – гнусный, скользкий,
как будто червяк. Бесполый. Всегда на «вы».
Живая, но будто мертвая. По-геройски
держусь с ним, но он не ведает красоты…»
(Фредерик-Фердинанд, на чердаке у ящика «для деловых бумаг», с прядью светлых волос в руке)
…а эти ее идеалы, прям фу-ты ну-ты,
какие высокие, будто вся из светил.
Вот Мэриэн (да, еще М!) не нужны и путы,
пускай и не так красива, но хватит сил.
Миранда лежит под яблоней, словно кукла,
в том ящике сада (я сам для нее сколотил!),
наверно, теперь зеленая и распухла –
но это же все от простуды, не я убил…
А новой, конечно, сразу все растолкую –
и кто здесь хозяин, и что от нее я жду.
В коллекции много бабочек, но такую
еще поискать! Да я и не лорд, смогу.
17 июня 2018 года