***

Начну я с того, что он был моим другом.
Когда я был чем-то ужасно напуган,
Его крепкие руки меня обнимали,
И кости хрустели. Их словно ломали.

Ломали, ломали, и после по новой,
Мне было ужасно, ужасно хреново.
И Чарли пытался меня успокоить,
Но я утешения не был достоин.

Я помню, да, точно, я помню тот день,
Когда в вазе еще не завяла сирень,
И Чарли пытался мне что-то сказать.
Но его перебила вошедшая мать.

Она позвала нас обоих за стол...
Да, помню, как папа на кухню вошел.
Тогда я спросил "почему лишь три стула?
А мама в ответ лишь устало вздохнула."

" Сынок, прекращай, ты уже взрослый.
Хватит дурачиться, ведь уже поздно.
Не время для игр, тебе скоро восемь,
Пора уже детские глупости бросить".

Я не понимал, что же сделал не так,
Но меня озадачил следующий факт:
Чарли, что рядом со мною стоял,
Вдруг испарился. Я не понимал...

Что не так сделал, я обидел его?
Зачем он оставил меня одного?!
И все. Его нет больше с нами.
Оставил... Оставил... Оставил!

Прошло десять лет, мне восемнадцать.
И он, Чарли, мне стал вспоминаться...
Его темные брови, голубые глаза.
И то, как усердно он пытался сказать...

Пытался, но голос словно пропал,
А после снова, снова провал.
Чарли, ты слышишь? Ты слышишь меня?
Я ни на кого тебя не променял!

Но я уже взрослый, не за горами двадцать.
Пора влюбляться, пора влюбляться...
Ты только напоминай о себе... А то вдруг.
Прощай, мой воображаемый друг.