На поношенных крыльях моих так заметны прорехи.
Но как знать, не затем ли они не прошиты плотней,
Чтобы ветер осенний сквозь них проходил без помехи
С неожиданно ласковым шумом июльских морей?
И когда в эти дыры рассвет проникает потоком
И лучи его льются навылет до самой земли, -
В них ведь что-то останется - так же, как в русле широком
Остаются дары там, где вешние воды прошли.
Не судите о нас по земле, поглядите в полёте
(Нараспашку душа и полнеба за каждым крылом):
Мы в залатанных небом плащах над полями проходим,
Словно летние ласточки вслед за полдневным теплом.
Васильковый нектар высоты раз испив, не напиться,
Отогревшись об солнце, впредь будешь, забыв обо всём,
Сердцем льнуть к высоте. Оттого так обветрены лица,
И котомки скромны, и заботы скудны о земном.
И глазами, и сердцем, и кожей, и каждой прорехой
Принимая в себя то, что было и будет вовек,
Ты становишься неба бездонного тоненьким эхом,
Потому, что молчишь… Потому, что живой человек.
Начертанье прими на прозрачное зеркало сердца,
Приходи и проси. Только помни потом, как просил.
И когда на восход полетишь - в чистом пламени греться, -
Знай, что сердце твоё наш Хозяин любовью срастил.