А когда возвращался под вечер,
Мне под ноги бросалась усталость,
И казавшееся долговечным -
Мимолётностью переливалось.
И твоя загорелая кожа
Между шлеек потертых сандалий
Доводила до вспышки, до дрожи,
До болезненных спазм гениталий
Над грудною незапертой клеткой,
Над подкожной её арматурой,
Зависали строптивые прядки,
Словно руки над клавиатурой.
Перед тем, как начать расплываться,
Взляд цеплялся за лямочки платья,
Там, где пальцы смогли распластаться
На плечах, как на мнимом распятьи.
А потом, после взрыва пространства,
Собирал своё тело по крохам,
Как из палой листвы выбирался
Из наваленных ахов и охов,
Чтоб желанье, горевшее Лоркой,
Через миг показалось ничтожным,
И ржаною подсохшею коркой
Провело по губам осторожно.
Чтоб заметить за курткой в прихожей
Отраженье в пластмассовых глазках
Нафталиновой норки, что гложет
Полушубка лимонное масло.