Нас мизантропией не удивить,
Сегодня это как бы норма,
Себе подобных тяжко возлюбить –
Нет сил на эдакую прорву.
И каждый норовит повыше влезть
И ближних затоптать ногами,
И в каждом смешана со спесью лесть,
И лицедейство правит нами.
Вот было бы на свете меньше нас,
Тогда б локтями не толкались,
От конкурентов отдыхал бы глаз
И нервы б зря не напрягались.
Но что имеем, то пока храним,
Хоть потерявши, не заплачем,
Друг друга интенсивненько едим
И недолюбливаем зряче.
Когда приходит время уходить
Богатым, знаменитым, славным.
Мы рады их в могилу проводить
Индифферентностью иль бранью.
К кому-то лишь злорадно снизойти
Порой в завистливости чёрной,
Но никому, конечно, не простить
Успех ну явно незаконный.
Но умер этот сложный человек,
По правилам игравший против правил,
И в душах множества из нас лишь свет,
Благоговейный свет оставил.
Собой в искусстве олицетворял
Он пик державного величья,
И будто бы вечерняя заря
Погасла над страною нынче.
Осколков бриллиантовых полно
Остаточностью здесь пылится,
Но мнится – бесподобье лишено
Отныне прежнего единства.
Бывает жаль значительных людей,
Но только с ним погибла цельность,
Земле он предан, ну а мы – беде:
Россия с ним теряет ценность.
Да, началась погибель не вчера,
Да и не завтра завершится,
Но невозвратность будто бы прошла –
Теперь уже не излечиться.
Охоты ни малейшей разбирать
Зло и добро его натуры,
И может быть, любить и уважать
Его я приучился сдуру.
Однако, личности такой масштаб
Понять не в состояньи ум лукавый,
Души-правительницы жалкий раб,
Ум лишь советовать имеет право.
Мне ясно говорит душа моя:
Вот человек, достойный восхищенья,
И зову сердца подчиняюсь я –
И не посеет ум в душе сомненья.