И это я,
что вас учил добру
и отдавал последнюю рубаху,
берёзу – топором,
да по бедру,
да так, что, белая, упала, ахнув.
Потом её по травам поволок,
не слыша,
как оставшийся без мамы
скулил и звал
берёзовый щенок
и вздрагивал
зелёными ушами…
Я утром встал притихший,
весь в росе,
писал пером слова,
читал Гогена.
Да неужели я
такой, как все:
добро и зло во мне
одновременно.