Заранее хочу предупредить тебя, мой читатель, что во всём, что я здесь написал нет никакого вымысла, всё чистая правда. Я это видел и как видел, так и описал.
Речь я поведу о животных, соседствующих с нами – об уличных кошках, вызывающих у некоторых людей брезгливость чаще всего из-за мусорных свалок и помоек, которые, к сожалению, являются основным местом их обитания из-за прискорбного желания утолить голод.
Есть люди равнодушные к существованию этих животных, просто их не замечающие или не имеющие возможности даже их заметить.
Жизнь – есть жизнь и её надо прожить во что бы то ни стало. Встал – накорми детей, отправь в детский сад, в школу, в поход, на работу и ещё неизвестно куда. И, высунув язык, беги к своему рабочему месту. Хорошо, если успел что-то в свой рот по дороге забросить. Цивилизация! Мы славим её достижения и гордимся, кажется, главным её продуктом – эмансипацией. Известное дело, какие уж тут кошки!
Есть другая категория граждан. Они не обременены такими трудностями. Чаще всего это пожилые люди, Им суетиться ни к чему. Поел, пол подмёл и в магазин потащился, если, конечно, других поручений от членов семейства не поступало. Единственно, что удерживает и волнует их - это последний лист автобиографии, пока ещё чистый, как голубь, ждущий своего отправления в мир.
У стариков неприкаянные животные иногда вызывают чувство жалости. И поэтому эти люди
или отводят взор от места их сосредоточения или пытаются снять с души отрицательные эмоции - плохо они влияют на здоровье. Вот к последним, мне кажется, принадлежу и я. Хотя, мне даже проще: поручений мне дома не оставляют, некому оставлять. Есть, конечно, ещё дела. Теперь же время не такое, как было при моей живой жене. Двадцать первый век пошёл всё-таки и дел у стариков прибавилось. Почту посмотреть надо. События летят, день не посмотришь – считай, опоздал, завтра уже про эти забыли, там уже другие новости. И, ведь, комментарии просят оставить. А где ещё ругнуться, как не в них. Много времени берёт. Это так.
Да и, признаюсь, не очень-то хочется связываться с уличными доходягами. Собой-то лень заниматься - сваришь в большой кастрюле суп дней на десять и, как груз тяжёлый с себя сбросил.
А про кошек уличных специалисты говорят, что кормить их и не надо, без пользы это, только ещё больше разведутся. Не знаю, так ли, но я с ними согласен.
И своей свахе-соседке я так объяснил, когда увидел кошку у её двери. Но у неё своё мнение. Опять же – эмансипация. Не русское это слово.
Через короткое время, вижу я, сидит у соседской двери разномастная такая компания.
Откинув назад хвосты, все внимательно смотрят на дверь, как будто на ней расписание обедов для них вывешено. Ничего они на двери, конечно, не прочитали, а ждали, когда дверь откроется, чтобы, когда откроется, вломиться туда всем вместе. Ну, а я что ей говорил? Втянулась она, соседка - сваха моя, одним словом, в это мероприятие.
А я в стороне был всё это время, пока однажды не обратился ко мне представитель
голодного этого семейства. Я говорю не о соседке, а о кошке.
А было так. Остановился я как-то передохнуть перед лестницей прежде, чем спуститься по ней к своему дому. Остановился-то на минуту, а тут белый пушистый комок подкатился к моим ногам и гладится головой о мою ногу.
Скажите, можно тут остаться совсем равнодушным, отодвинуть его этой натруженной ногой, пройти мимо, мол, занятый я и усталый? Скажу вам своё твёрдое «Нет!». Ну,знаете, я не смог. И чувства свои тут же, не отходя далеко, изложил в стихотворении. Вот в этом:
Котёнок бесшумно бежит по ступеням,
Пушистый и белый, вдогонку за тенью.
Он ластится к людям, ему бы покушать,
Глядит мне в глаза, а я чувствую – в душу.
Он словно пушинка, как шарик воздушный,
Подпрыгнет и будет подхвачен послушно
Любым ветерком, что по вади гуляет
И с вади на улицу к нам забегает.
Узнать, есть ли новость какая в ишуве,
Ведь нет здесь сорок, что разносят их в клюве.
Забраться стремится деревьям под кроны
И там потрепать их по листьям нескромно.
Мне жалко котёнка и, кажется, грустно.
Но что же мне делать, в карманах-то пусто?
И я убегаю, мне близко до дома,
Возьму для котёнка хотя бы поп-корна.
А будет ли есть он поп-корн, я не знаю.
Я в блюдце ему молоко доливаю,
И с блюдцем бегу к тем же самым ступеням.
Но нету котёнка и нет его тени.
И что же мне делать? Сижу на ступенях.
Уйти иль дождаться? – Терзают сомненья.
А рядом со мною три кошки голодных.
От голода кто же останется гордым.
Сидят и тоскуют и громко мяучат.
Наверное, голод животное мучит.
И кошек мне жалко, поставил я блюдце.
Да, мало на трёх им, с него не напьются.
-----------------
Ну, стишок, как стишок и за душу берёт, правда? И я довольный побежал к свахе показать, рядом тут. А то она всё грустит, что сваты рылом не вышли.
Послушала и говорит: « Ну, значит, понравилась тебе кошечка, вот и считай, что она твоя, корми её да ухаживай. И, вроде как получилось, что в нашем том разговоре правой оказалась. Поймала, значит, меня. И кошка, вижу, только на моё довольствие теперь и рассчитывает: сидит снаружи на подоконнике и открыть двери уже без её напоминания о хлебе насущном не могу. Но это так только говорится «хлеб насущный» - не ест она хлеб пустой - или намажь его чем-то, или подмени на что-либо более насущное.
Так что, я теперь занятый. Всё время думаю, как питать «любимую», а на кормление
прибегают ещё и её подельники. Голова раскалывается, хоть домой не возвращайся, забей дверь досками и не возвращайся. А где спать?
А тем временем кошка стала полнеть. – «Чёрт с тобой, полней, талия твоя меня не интересует», – опрометчиво отмахнулся я от страшных мыслей. Но мысль уже червем проникла в мозг и стала заражать окружающие участки вирусом подозрения в неверности моей подопечной.
Однако вскоре она похудела без каких либо видимых следов. И я со спокойной душой посвятил ей ещё один стих.
Котёнок, ставший очаровательной кошечкой.
------------------------------------------
Суббота, ранний час, темно,
зима, недолго до восхода.
В квартире холодно,
с ночИ гудит плечо разбитое -
тому уж больше года.
Качнулась за стеклом кошачья полутень
на свет из комнаты, возникший вдруг из ночи.
И для неё уже начнётся день,
день поиска еды, нелёгкий, между прочим.
На полосе окна едва ли не в ладонь,
меня уж восхитившая вначале,
нашла ночлег здесь. Но её не тронь!
Пугливая - друзьями мы не стали.
Она с ночи ждёт от меня еды.
Я тороплюсь, кладу еду ей в чашку,
зову её - на зов бегут коты -
на шерстку марафет вдруг срочен стал милашке.
Спускается, не торопясь, с окна
с достоинством, с осанкой хищной зверя,
и озирается - она здесь не одна,
вблизи соперники и ждёт её потеря.
Мне кажется всё необычным в ней:
то тянет голову, для ласки подставляя,
то осторожность к пище проявляет,
когда даю ей есть: «Ну-ну, смелей!»
Голодная, но не спешит к еде.
Хотя б приблизилась! - Спокойно выжидает,
пока в борьбе другие выдирают.
Любуюсь ей и негодую в зле.
Не знаю я, что достаётся ей,
и достаётся ли хоть что-то.
Я прочь гоню непрошеных гостей.
- Ну, ешь же, ешь же, ешь скорей!
Так на меня свалилась вдруг забота.
Не суеверен я, и бог мне не судья.
Но что-то в кошке той теперь мне жить мешает.
Когда глядим мы с ней глаза в глаза -
- кочевье душ, я знаю, - ерунда,
но вот любовь как будто воскресает.
-------------------------------
Наивный, через недели две или три увидел я её в своём палисаднике с тремя котятами. Она возлежала на несвежей ещё травке, они беззаботно играли её хвостом. Где-то она их прятала до поры и почему?
И ещё я увидел в конце того дня одну рассмешившую меня сцену.
Когда стемнело, взяла она зубами за шкирку* одного из котят и понесла его
в убежище, в то место, где ранее их скрывала. Место находилось где-то на соседнем участке, не близко, и за довольно высоким каменным забором, преодолеть который с уже не маленьким дитятей ей должно было быть нелегко. Она отнесла его и возвращалась за следующим в то время, как уже отправленный на ночёвку, шёл назад, за ней следом. Трижды она возвращала его на место.
На третий раз он жалобно пищал, видимо, теперь она его прихватила достаточно болезненно.
Позднее при взгляде назад сцена представления выглядела как «случайная» репетиция.
Официальное представление состоялось через пару дней. Выходя утром на работу,
закрыл я за собой дверь и вышел к устланной камнем дорожке, ведущей от дома. С краю её в церемониальном порядке сидело юное поколение во главе с их мамашей, а напротив, на расстоянии вытянутой кошачьей лапы от них, на дорожке, как подношение мне, лежала дохлая мышь. Я подношение принял, но есть при них не стал. Так прошло наше знакомство.
Следует заметить, что отец детей этого благородного семейства мне так никогда и не был представлен.
Суфражизм, прокатившийся по людским душам в двадцатом веке, не задел заметно быта этих млекопитающих, оставив неизменными их исторические традиции.
А жизнь моя усложнялась. Теперь, когда я открывал дверь, ко мне бросалась вся голодная рать. Они хватали предложенные мною кусочки пищи и даже вырывали их из зубов матери. Это принуждало меня отгонять их и едва ли не всовывать еду ей в рот. Но, к моему возмущению, пища всякий раз оказывалась во рту одного из детёнышей. Кошка оставалась не при деле и это меня злило и удивляло, ведь я видел, что защитить себя она вполне бы могла. Ещё как доставалось от неё незваным гостям. В дальнейшем я попытался подкормить её и дал ей кусочки в момент, когда котят рядом не было.
Она, озираясь по сторонам и негромко покрикивая, взяла мясо в зубы и несла его в сторону их убежища. Громко кричать с кусочками мяса во рту, она, видимо, и не могла. Но мне крики её всё равно не нравились, так как я не хотел привлекать внимание подобных ей особей.
Я заблуждался. Оказалось, что это был именно зов. Она и не собиралась есть добычу и выложила её целиком перед первым бежавшим на её призыв котёнком. Я понял, что котята не вырывали куски из её рта – она их всякий раз сама им отдавала, хотя и была голодная - материнский инстинкт!
В детстве, а это было очень давно, у меня была кошка. И тогда я тоже узнал об этих животных что-то интересное. Потом был перерыв на жизнь. И вот получилось так, что в старости моё знакомство с ними продолжилось.
Жить, ребята, таки очень интересно!
P.S.
Люблю я кошек ,и собак
и мамонтов люблю.
Живут в Якутии они,
В тысячелетнем льду.
И женщину люблю одну,
Но потерял я след.
Сказали, умерла она,
Её на свете нет.
Я слышал мамонтов уже
клонировать хотят.
Прошу я, пусть любовь мою
Сперва мне возвратят.
--------------------------------
* Написал я здесь "за шкирку" и подумал, что грубовато получается,жестковато.
Не подходит к данному случаю. Происходит-то слово,скорее всего, от "шкурка".
Мягкая она шкурка, как будто выражение от кошек и пошло.
Так может "за шкурку" и надо? Зато "за шкирку" точно определяет место, за
которое ухватила. Что же мне выбрать-то?
15.09.18