Памяти
Эдуарда Асадова
Шёл трудный бой:
Пылал металл
И пули разрывали камни.
А я
В развалинах лежал
Какой-то церкви
Стародавней.
Всё как всегда:
Мы и они.
И смерть вокруг.
И правда
С нами…
А выше, словно
Плакал Бог
Дождя случайного
Слезами.
Привычно я пережидал
Волну огня
И шквал осколков.
И вместо
Демона войны
Стал
Человеком,
Ненадолго.
Стреляют в Женщин
И Детей.
И Церковь расстреляли
Тоже…
Но даже так
Приют дала
Солдату –
Каменное ложе.
Здесь, оказалось,
Не один:
От свода, вниз,
С тоскливым треском,
Святые падали вокруг –
Поблекшие
В столетьях
Фрески.
Лежали мы
Лицом к лицу:
Я,
Божья матерь
И Младенец.
А руки Он тянул
К Отцу…
Уже
Скорбящий
Вифлеемец.
И дождь
По ликам их стекал.
И я,
Как будто
Плакал тоже:
Он милосердно
Отмывал
Гарь, кровь и пот
С души и кожи.
А в луже звонкой,
Средь руин,
Не знаю,
Как сюда попала,
Заметил:
Плавает пчела.
Уже бороться
Перестала…
И в мирный день
Какой пустяк.
А здесь –
Война.
И гибнут люди.
Но,
Почему-то понял я,
Что так
Нельзя.
И так
Не будет.
Пчела сегодня
Не умрёт.
Она -
Ни в чем
Не виновата!
Ещё одна
Земная жизнь
Зависит
От руки
Солдата.
Прижав покрепче
Автомат,
Чтоб пулю не схватить
Шальную,
Я к луже двинулся
Ползком,
Забыв о том,
Что сам
Рискую.
Ладонью
Бережно подняв
Природы
Хрупкое творенье,
Из лужи перенёс
Пчелу,
На фреску.
Как в Ковчег
Спасенья.
Дождь кончился,
И солнца свет,
Не брезгуя
Пробитой крышей,
На фреску бросил
Яркий след.
К нему
Пчелу я сдвинул
Ближе.
Луч заиграл
На витражах
Застывших
Крыльев…
Как же странно:
Мне жаль её,
А мог бы я
С врагом…
Таким же быть
Гуманным?
Каким же сильным
Надо быть,
И к миру
Бесконечно
Честным,
Чтоб виденное мной
Простить?!.
Нет.
Мне не жить
Знаменьем
Крестным…
Ну, а пчела –
Её за что?..
И где же Ты,
Коль
Всемогущий?!
Мы – заслужили.
Но она…
Пускай вернётся
В день
Идущий.
Давай,
Тигрёнок,
Заводись!..
И что-то
В сердце
Всколыхнулось,
Когда пчела вдруг
Ожила.
Так,
Будто медленно
Проснулась.
Мне приоткрылся
Дивный мир,
Где беды все
Проходят мимо,
Когда под солнцем,
Два Крыла
Забились
Так неуловимо.
И я
Едва не закричал,
Вернуть себя
Позволив
Детству,
Туда,
Где не было
Богов,
Но с чудом жили
По соседству…
…И вдруг –
Летящей
Мины
Вой.
И сам не знаю -
Инстинктивно,
Я фреску заслонил
Собой.
Зачем?..
Бессмысленно...
Наивно...
Давно о страхе
Я забыл.
Лишь сожаление
Порою,
Что очень много
Упустил:
Жизнь
Быть обязана
Другою.
Но в этот
Истины Момент,
Войны
Не осквернённый ложью,
На фреске я
Глаза в глаза
Опять увидел
Матерь Божью.
За всё,
Что сделано,
Она
Меня совсем
Не осуждала.
Жалела,
Как
Своё Дитя,
И, как
Своё Дитя
Прощала.
…Оглох…
Осколков небольших
Два или три
Горят укуса.
Но жив.
И снова смотрит
В мир
Мать
Маленького
Иисуса.
Война. Бывает. Повезло…
Погибнуть мог... –
Об этом
Скажут.
А красных капель
Яркий след
Дожди
По извести
Размажут.
Возможно.
Ведь не передать!..
Не получается
Словами,
Что снова
Можешь Ты
Дышать!..
И Землю
Меряешь шагами.
…Звенит в ушах.
В глазах
Темно.
Но это временно,
Я знаю.
И не в обиде:
Заживёт.
Не в первый раз
Прошёл
По краю.
Пчела забралась
По щеке.
Жужжит…
И вот уже
В полёте.
Связь ожила:
Прикроют нас –
Пора
Вперёд идти
Пехоте.
Лети домой!..
Лесов, полей
Вокруг простор
Необозримый.
Горящей техники
Костры.
И Жизни
Зов
Неудержимый.
Я не крещён.
Но если ждёт
Однажды
Высший суд,
Иль
Божий,
То чашу
На весах
Моих
Пчелы крыло
Склонит,
Быть может.