В углу, устало, в паутине, трепыхался мотылёк.
О безысходности труда рутины,
Я этому бедняги, побольше разузнать помог.
-Чего стоят,
Все, твои старания?
Как жалки,
Как ничтожны начинания.
Запечатлён в твоих
Глазах злой рок.
Что попросту,
Плести канат-разочарованья,
Не лучше ль было,
Еслиб, ты
Смириться смог?
Но отвечал, мне из угла писклявый голосок.
-Я не приемлю оправдания!
Жизнь так страна,
Но блеска радости,
Души стенания,
Азарт борьбы,
Иль сладость
Нового познания,
Не сможет
Снова ощутить,
смерившейся со тьмой.
Нет, рано уходить,
мне на покой.-
Я вновь нарушил иссушенных уст простой.
-Воздушный и несчастный,
ты, товарищ мой.
Пора!
Давно уже,
Пора смириться.
И высшему виденью
в объятьях смерти
поклониться.
Я не сужу,
суда достанется
тебе с лихвой.
Но ты смирись,
истрёпанный судьбой.
-Что есть смирения?
Лишь поиск суеты!-
Мне из угла, вновь отвечали,
Всё те же, низкие черты.
-Я не могу,
Тебя понять.
Мне от роду,
назначено порхать!
Так, как я,
Закутанный до срока
В семьи покой,
Так запросто
Расстаться должен,
Всё с тем,
Что делает
Меня самим собой!?
Нет, мысли мне твоей,
не осознать, пока
мне рано умирать!-
Как ты наивен, друг мой дорогой.
Что я, что ты, решения за нас принять,
Обязан тот, другой, кому сегодня петь о нас.
Тот, кто по веянию судьбы, встречает с нами, наш последний час.
Твой час, уже пришёл, наивный мотылёк.
Паук ползёт, твой ныне и спаситель и пророк.
Я силы все, последние собрал,
И растянув тяжёлые морщины, улыбаться стал!
Чтоб не печалился, мой добрый друг,
Несчастный мотылёк, чтоб доброты улыбку,
В последнее мгновенье у лицезреть, он смог.
Но что я вижу, усталость век превосходя!
На лобном месте, нет больше мотылька.
На ложе, из несбывшихся цветов
В кругу семейных, воплотившихся долгов,
Я долгожданную подругу принимать готов.
Но прежде, взгляд мой упал на шторы ободок.
Сидел там, старый друг мой
С печалью, запечатлённой между строк.
И вновь, я слышу тот, наивный голосок.
-Теперь усни старик!
А я взлечу,
Храня в душе,
Твой бесполезный,
Мне, урок.-