С деревьев падали слова,
качались веточки немые,
мы усмехались в рукава
и руки с улицы не мыли,
не разувались - только за
ополоумевшей гитарой,
на пять секунд - и на вокзал,
и пела дверь пружиной старой.
А грифы солнечных дерев
висели в утренней засветке,
и я очнулась, замерев,
увидев белочку на ветке.
С тех пор прошла большая жизнь
в шузах на тракторной подошве.
Я говорю себе - держись
и не загадывай о прошлом.
Вот белка поверху снуёт
и кто-то бегает трусцою,
а кто-то спит, а кто-то - пьёт,
навылет высверленный Цоем.
А мы вдоль эпоксидных рек
в перкуссионной таем гамме.
И шелестит родная речь
листвой под нашими ногами.