Мне ничего не сделали они.
Печататься, конечно, запретили.
Хворала мать. Я был при ней в квартире,
одной заботой в город вон гоним:
откуда б денег. Ведомо куда:
я совершал по надобам покупки–
по кошельку мне кланялись, так скупо,
не причиняя в сущности вреда.
Я на трамвай садился как всегда,
не ведая, чем кончатся прогулки,
ходил ещё по тёмным переулкам–
предчувствие, однако, не беда.
Нам не давали виз. Не мог же я
собраться и... пришлось своё оставить,
но нарекать им в целом я не вправе:
там не осталось места для житья.
Теодор Крамер («Die Wahrheit ists, man hat mir nichts getan...»)
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы