Ночь третьей четверти Луны — источник для историй,
где под ногами луг и маки до бедра.
Но кто-то шепчет на ухо — muerto и amore.
Наверное, игра...
Перед глазами - холст.
В руках — кисть винограда.
Пишу автопортрет... Нет, в полный рост -
монаха обож-ж-жённого, восставшего из ада.
Блажит зачем-то колокол. С картины сделал шаг
святой отец. Запятнан чёрной кровью.
Грозит. Над головой — не крест. Кулак.
В другой руке сосок от вымени коровьего.
Куда ты, кисть? Мазок, ещё один мазок.
Сутана пригодится с верёвочкой на талии.
Но кто-то нож воткнул монаху в толстый бок…
Мой Бог! В сапог Италии?
Палитра? Нет. Будильник... Двенадцатый звонок.
Оплавились часы. Сверкают лужей ртути.
Заткнитесь. Вам на губы накинули платок.
Уж вы не обессудьте.
Сверну конвертом холст размером в лист бумаги.
Фантазии мои я спрячу под печать
из воска от свечей, от вин, сливовой браги
и суну под кровать...
Напрасный труд... Попыток десять кряду.
Грядущее? Да, чтоб ты не сбылось.
Из глаз сочится кровь? Нет. Сок от винограда,
который пьют сто тысяч чёрных ос.
Взмахну рукой. Прогнать бы их с холста
вот этой страшной жизни, где слова нет amore...
Должно же оно быть! Ведь, есть ещё места,
где золото песка с любовью нежит море.
Давай же, отзовись! Весь обращаюсь в слух.
Цикады подавились... Кто водкой, кто смычками.
Amore! - зажужжал мильон навозных мух
над трупами, морковью, кабачками.
Взлетели, заслонили три четверти Луны...
Пошли отсюда! - Машу на них конвертом...
Куда пропало море? Где крабы, валуны?
Молчание... Muerto…
Фигерас. Испания. 12 сентября.