Она, как вор, - волос витки
вскрывали сотнями замки
великих душ среди тиши,
крадя, взымая барыши.
Царила и в тиши, дворцах.
Былинный образ был лица.
Имея вид при том невинный,
носила дух и зуб змеиный.
Юнцы, мужи клялись у ног.
Такой поверил бы и Бог!
В лесах и небе и пустыне
была, как символ триединый.
Но нож точила меж молитв,
и знала сердце как болит
от грусти, страсти и огня,
Пленила чем-то и меня...
Несметной ложью опоив,
дары даря, пальто скроив.
И говорила про "Люблю",
"с тоскою злою подсоблю".
Но ложь со правдой не живёт.
До зим и птица не поёт.
Проходит вера, жар, слова,
трезвеет пыл и голова.
Уже поёт в других краях
на ветках, жердях и руках,
Туманя взор и мастерам.
Но будет занавес и там...