Каждой твари по паре,
Каждый новый – последний,
Каждый первый в запрете,
Каждый мертвый – второй.
Разлагаются дети в злободневном примере
Из библейских отсылок и ударов в затылок стеной;
Это просто игра.
Ешь меня, пей,
Не оставь ни кусочка,
Это твой белый мир,
Я в нем красная точка.
Они рвут мои ткани без страсти в височке
На бездушные тряпки вытирающим кровь;
Это просто игра.
Мы играемся в сны,
Наркоманские глюки декорацией стали.
В этой пьесе мы с горя пьем эссенцию мира,
А божественность дара плесневеет на полке.
Мы меняем не вкус, мы меняем истоки,
Заменившие глюк очерняющей злобой,
Заменили вино отравляющей желчью,
Заменили мы смерть не летальным порезом,
Ведь что не убьет, то оставит лишь шрам.
Он зудит, он зудит, он зудит и зудит.
Разорви его с кожей, позабудь про набожность,
Отложи ее в плесень на дальнюю полку.
Забудь. Разорви. Не жалей. Посмотри.
Это просто игра.