Мой бокал отныне высок и полон, и Она напротив /в выцветшем балахоне/, что ходила следом и пела песни. Кто пытался, не умерев, воскреснуть? А Она привыкла, что люди плачут, как тоскливо Ей ничего не значить для меня и с горя в претонких пальцах мой бокал крутить, предлагая сдаться.
Но в ответ ей вновь, как гроза Господня:
«Не сегодня, милая, не сегодня...»