В среде, где скупость нелюдская,
где дружба вымерла мужская,
где скушно пьешь и скушно ешь,
где так безнежно и бесхашно,
где и застолье рукопашно,
где и от вежливости страшно,
и от невежливых невеж,
в среде, где нет красивых тостов,
а столько склочных перехлестов,
где и у женщин крысьи рты,
где всем на шею напросилась
самодовольства некрасивость
с надменным видом красоты, —
ходя по коридорам важным,
где пахнет лживым и продажным,
хоть зажимай рукою нос,
или по улицам колючим,
где будет злобный взгляд получен
на самый простенький вопрос, —
в автобусах, где все взаимно
так смотрят негостеприимно,
что могут вместе с шапкой съесть, —
попавший, словно в костеломню,
вздохну легко, когда я вспомню,
что Грузия на свете есть.
Грузія на свеце ёсць
У асяроддзі, где скупость нелюдская,
дзе сяброўства вымерла мужчынскае,
дзе сумна п'еш і сумна ясі,
дзе так безнежно і бесхашно,
дзе і застолле рукапашна,
дзе і ад ветлівасці страшна,
і ад няветлівых грубіянаў,
у асяроддзі, дзе няма прыгожых тостаў,
а гэтулькі звадлівых перахлёстаў,
дзе і ў жанчын, як у крысы рты,
дзе ўсім на шыю напрасілася
самаздаволення непрыгажосць
з напышлівым выглядам прыгажосці, -
ходзячы па калідорах важным,
дзе пахне хлуслівым і прадажным,
хоць заціскай рукою нос,
ці па вуліцах калючых,
дзе будзе зласлівы погляд атрыманы
на самае простае пытанне, -
у аўтобусах, дзе ўсё ўзаемна
так глядзяць негасцінна,
што могуць разам з шапкай з'есці, -
ты нібы трапіў у касцеломню,
уздыхну я лёгка, калі ўспомню,
што Грузія на свеце ёсць.
Перевод на белорусский язык Максим Троянович