Мне пишется, как дышится, а дышится, как плачется – порой слезу не вышибешь, порой бежит сама, когда душа колышется, как ситцевое платьице, где степь цветами вышита, а речка – как кайма. Как сможется, так сложится – дороги не заказаны: через года тревожные и пелену дождя, где дней смешные рожицы, веселые и разные, надежды осторожные нам дарят, уходя.
А сколько незаписанных, потерянных и брошенных – некстати да не вовремя, не приняты всерьёз… Теперь снегами времени их строчки запорошены. Иль кем-нибудь повторены, – прочту их – вот, курьёз!
В года, десятилетия смыкаются мгновения – длиннее расстояния, обильней седина. Лишь те принцессы-лебеди, что дарят вдохновение, день ото дня желаннее, как юности весна.
И снова вожделенная тревожная бессонница – исписано, исчеркано, изломан карандаш. И снова вся Вселенная одной тобой наполнится, взорвётся фейерверками, а впереди – мираж. В неровном гуле улицы шагами осторожными, нет-нет, да стих послышится, порою наяву. А если не волнуется душа моя тревожная, – не пишется – не дышится, а, значит – не живу.