Г.Я.
Он никогда в стихах не торопился,
он знал, что у него в запасе вечность.
Он знал, что звук и слово так же важны,
как мысль и чувство.
К жизни относился
с неистощимым жадным интересом -
такой бывает только у ребёнка -
и чуда ждал всегда и ото всех.
Жаль, что чудес на свете не бывает,
но сам он был чудеснее чудес.
Наверно, и на смерть он посмотрел
своими близорукими глазами
с таким открытым детским любопытством,
что та смутилась и на миг один
застыла с занесённою косой.