Когда метут дворы, то как кому угодно,
но без задора люди с утра себя ведут:
То пальчиком ноги, достав, закроют окна,
то комкают постель, и на ухо кладут.
Когда метут дворы, крадут твою свободу,
незыблемое право на тишь твою и гладь.
Мешает дворник спать кому не на работу,
и он же встать мешает кому пора вставать.
Когда б не в помощь мне плевки и матерщина,
то я от злости ярой руками бы развёл,
Ведь ещё ходит тут кошмарная машина,
чтоб с лязгом заглотить что он в пухто намёл.
Вот дворника хвалить мечтают, а реаль-то! -
Он может, если вниз помои уронить,
на крайности пойти за чистоту асфальта:
жильцу с пропиской гневно метёлкой пригрозить.
В ответ бы возопить и рожу скорчить смело,
но дворников с недавна стыдить не в силах я.
История одна, что место быть имела,
волнуя и терзая, всё мучает, томя.
Жил дворник, и язвят, что не простой - со сдвигом.
Вздор! Он гордиться мог бы своею головой,
по лету мёл асфальт метлою поелику,
и снег, а не крапиву, в сугроб сгребал зимой!
Причём, хоть ищет кто возможные лазейки,
чтоб дурака найти не рядом, а в другом, -
всё тщетно! Он зимой работал в телогрейке,
а летом в майке. Вот! Он не был дураком!
Ведь если Дальше лезть, к примеру, в мысли, Бреда
с лихвою у любого, что сверху не носи.
Народ - дурак! Приму лишь два его совета:
"В носу не ковыряйся!" и "Ногти не грызи!".
Был дворник зауряден и среднестатистичен!
О том, что зря судачат - не верьте ни за что!
Им двор от листьев весь за утро был расчищен,
По осени, должно быть, поскольку был в пальто.
Свой завтрак воробьям раздав, обед - воронам,
Лишь день пошёл на убыль, став с пятки на носок,
Услышал пред собой из вороха под клёном
столь тонкий писк, как если звенел бы волосок.
Он листья распахнул. Глазам своим не верит.
Такой ещё подарок им не был пережит:
На бусинок витках рябины, как в постели,
величиной с ладошку девчушечка лежит!
Она блистала так, как Солнце из-за тучки,
средь веток и листвы и прочего всего.
Девчушка, замолчав, к нему тянула ручки,
И глазки голубые смотрели на него.
Молчун и весь свой век настойчивый затворник,
общающийся только с лопатой и метлой,
не мог придти в себя оторопелый дворник,
Но, усадив в платочек, забрал её с собой.
Тут явно чудеса. Уж он не усомнился.
Хотя чудес и нет - тут личности под стать:
Кто видит чудо в том, что он на свет родился,
кто, ангела увидев, ягдташ с бердянкой - хвать!
О том напрасен спор, но, говоря об этом,
рассказ мой к небылицам не стоит относить,
ведь что не говори, а завтрак свой с обедом
не с птахами отныне, а с нею стал делить.
Алёнкою назвал - враз, как само собою.
Алёнушка так нежно глядела на него!
Он платье ей пошил из шторы с бахромою..
Печалило одно лишь: не ела ничего.
Несчастный полюбил её и с нею вместе
тот мир, что мёл, и прочий, куда не заходил.
Узнали про него, что зубы все на месте
все те, кого при встрече улыбкой одарил.
Он даже за пакет с лапшой и отрубями,
на голову слетевший однажды поутру,
в ответ не закричал и не потряс граблями,
а свистнул и сплясал. Вот чудо! Я не вру!
Установив контраст, со всеми дворник ладит.
Алёнушка, понятно, всему тому виной!
Он мусор уберёт, придёт, её погладит,
И день ко дню слагает, любуясь красотой!
На ушко я скажу тому, кто слушать будет,
что в людях на Земле я тонко разглядел:
Кто гладит - не шерстит - тот однозначно любит!
А злобно огрызаться - нелюбящих удел.
Так что про эти дни слагаемые? Вкупе
они смели все листья. Быть новым! Но пока
маячит в окнах снег. Теперь селёдка - в шубе,
что выбросилась. Жизнь простёрлась до скребка.
Нагородить следов кот из подвала вылез.
А дворник, не желая восторга удержать,
Алёнку с полки взял и в сахарнице вынес
окинуть взором свежесть и ей же подышать.
Устроил на пеньке, и взялся за работу,
ведь двор навек за ним, и подозренье есть,
что снег, покуда он не превратиться в воду,
грести ему, грести, причём везде и весь.
Ватага сорванцов прошла. А знает каждый:
Беды предвестник даже отдельно взятый шкет.
Пред дворником мелькнул ком снега липкий, страшный.
Он быстро обернулся, а уж Алёнки нет.
Как жизнь его была с недавних пор волшебной,
такие же и мысли возникли у него.
Решил бедняга мой по простоте душевной,
что принц за ней приехал на белом НЛО.
Он выронил скребок, как будто им не вечно
был должен убираться проклятый этот двор.
И голову склонил, сказав: "Ну, да, конечно!.."
И льдинку уронил, когда слезу отёр.
И начал доводить свой век всё так же утло,
как до Алёнки, но без выплесков и ссор.
Никто не скажет нам куда девалась кукла.
Что ж, снег и так расчистят, и будет убран сор.