I
Насколько нас привязывает школа,
что среди будней, тягот и утрат
вдруг тронет сердце радостным уколом
воспоминаний хлынувший парад,
и пробегут родные чьи-то лица –
а где сейчас они, скажите, где? –
и чье-то слово ласково промчится
и канет, будто камушек в воде,
и сонм надежд недоосуществленных,
учителей усталых голоса,
и звук шагов друзей твоих, влюбленных
кто, в физику, кто в синие глаза...
И вот уже забытое, другое
сегодня снова станет дорогим,
и чтоб увидеть это дорогое,
сюда придет, волнуясь, пилигрим.
II
Вы говорите, что на школьный бал
придем не потому, что любим школу,
и что на сердце сумрачно и голо,
и что народ воистину устал.
Мне хочется вам крикнуть: "Оглянитесь!
Все было так смешно, так хорошо!"
Но первый миг отчаянья прошел,
на поле боя спит печальный витязь.
Воздушные красавицы плывут,
и хмуро поднимается прозренье,
и рушится бесславное творенье,
и на забвенье обречен приют.
И синяя ласкательства волна
находит на пески вчерашних истин,
как будто может прошлое очистить
от радости невежества она.
Вы говорите, что на школьный бал
придем, чтобы проститься, а прощаясь,
забудем, что хулим, а что прощаем,
не вспомним, кто спасал, кто предавал.
И я вздыхаю бережно: "Да ну!"
И я кричу товарищам: "Не надо!"
Слова все глуше, все идет ко дну.
И ничего не задают нам на дом.
III
Милые, в этом царстве
солнечных интермедий
много чудес нездешних,
разных оживших снов:
в наших лесах еловых
рыжие экс-медведи
песни поют лукаво
из человечьих слов.
Школа, обитель детства,
позднего детства взрослых,
сколько в тебе неправды
солнечной и смешной.
И благодарный отрок,
может быть, скажет после:
"Бог с тобой и спасибо,
что ты была со мной".
Вспомнит твои седые,
сизые от мороза
окна, когда на допы
толпами шли зимой,
третий закон Ньютона,
всяческие глюкозы,
ну и пересеченья
плоскости и прямой.
А вот такой - громадный,
больше земного шара,
самый чудной на свете
верных союз друзей
сердце его наполнит
радостнейшим пожаром.
Школе за то спасибо,
что единит людей.
...
...
IV
...
1979 - 1980