* * *
Алой брусники в ладонь зачерпнул
и, загрустив, пожевал кисловатую,
выломал палку себе узловатую,
сел на лесину сырую. «Ну-ну,
скоро, — подумал, — с женою назад
нам отбывать небесами просторными».
Молятся в ельнике хмурые вороны,
словно раскольники на образа.
Жаркой рябины осенняя кисть
мне полыхнула, и думалось: «Вот оно,
то, что Всевышним надёжно сработано —
эта бессмертная дурочка-жисть.
Даже когда мы уснём под крестом,
станем пожухлыми палыми листьями,
дождиком серым, рассветами мглистыми,
белой метелью, снегами искристыми,
снова внезапно пробьёмся потом
клейким весенним листом».