Кажется, открылось "второе дыхание".
Осень наступила внезапно. Как-то вдруг похолодало, посмурнело, задождило.
Ещё позавчера было лето, солнечный день, и мы с Тони, сыном-студентом, ездили в Лёвен, в общежитие его "прописывать": ключ, осмотр комнаты, список вещей, которые надо привезти... Новая жизнь, взрослая жизнь. Мой мальчик теперь будет жить сам, в другом городе, в отдельном жилье, будет сам жарить себе яичницу, готовить тосты, заваривать чай. Самостоятельно. И не я буду будить его по утрам, по мобильному будет вставать. Учиться в Лёвене, в одном из старейших университетов Европы. Какое счастье! Город сегодня был полон студентами, все с рюкзаками, с чемоданами, иной раз рядом со студентом семенила мама с озабоченным лицом - как я - встретившись взглядами, мы улыбались другу, как заговорщицы. Студенческие мамы. А потом поели в непальском кафе "Hungry eye". Поели под журчащую музыку типа мантр тибетских монахов. Под такую и йогу хорошо делать, и есть лапшу с курицей и ростками сои, приготовленную в воке с устерским соусом, тоже хорошо идет. А рядом индийские рестораны, суши-бары, на улицах полное смешение всех языков и народов: арабы, цветные, непальцы, китайцы, корейцы, рыжие ирландцы со светлыми глазами, все молодые, умные, зубастые! Студенты, все мы студенты. Вавилон. Лёвен. Сентябрь. Ура!
Наши дети уходят по солнечным улицам, спешат в свои университеты, к друзьям и подругам, они хотят автономии, хотят дальше сами... и мы не можем остановить их, и не должны, у них своя жизнь. Они уходят, а мы - остаёмся.
И опять мы остаёмся вдвоем, муж и я.
И никого нет с нами в большом, пустынном доме, только я и наша память о Милочке, только серое небо, заплаканные окна. Родители одиноки ДО прихода детей, и одиноки после... Если бы меня не было, он остался бы один. И теперь я должна жить и за себя, и за Милочку, и быть за двоих, и согревать за двоих. И я - буду. У меня будет второе дыхание, а потом и третье, и четвертое, сколько надо. Главное - не сдаваться, не дать себе утонуть в огромной печали, потому что в печали человек не может жить долго.