P.S. Великому русскому поэту ко дню его рождения!
Конец осьмнадцатого века.
В семье потомственных дворян,
Где барин был поэт известный,
Жена кокеткою прелестный,
Бог ниспослал в семью дворян
Младенца, в коем нет изъян.
Красноречиво изъяснялся он
По-французски с малых лет,
Зато по-русски слово молвить
Не мог наш будущий поэт.
В библиотеке запираюсь,
Он книги по ночам читал,
Охотно к чтению тянулся
И мысли мудрые внимал.
Промчались годы наконец,
Стал взрослым малый удалец.
Пора, пора учиться стала
Пора учебная настала
В лицей он был определен
Хорош поэт стал и умён
Друзья по крови: Дельвиг,
Пущин, и Кюхельбекер и Данзас,
И Пушкин с ними был в тот час
Младая кровь играла в них
Выскакивал прескверный стих.
Балы, дуэли, кутежи
Любовь и похоть, мятежи...
Так проводили господа
Свои чудесные года.
Однако детство всё ж проходит
И юность пылкая уходит,
Осьмнадцать лет теперь ему,
Пора служить бы ко двору...
Но наш поэт отказ даёт,
Бумагу и перо берет.
Он на российские просторы,
Он на Кавказ умчался в горы.
Там хорошо ему писать,
Воображенье волновать
Причудливым рельефом поля
Иль станом стройной молодой
Девицы резвой и простой.
20-й год. Он едет в Крым.
Кавказ уж стал ему родным,
Но он навстречу вдохновеньям,
Навстречу красоте морской,
Навстречу сладостным мгновениям
Бежит с протянутой рукой,
Надеясь обрести покой.
Часы летели, дни, года
Их не воротишь никогда
Четыре года миновало
И время тут уже настало.
Пора вернуться бы в Москву,
Проведать царскую главу.
Однако казус тут случился:
Несчастный случай приключился-
В масонстве был поэт замечен
И оказался рассекречен
Не долго он в столице был,
И вскоре из Москвы отбыл.
Михайловским село звалось,
Куда поэту довелось
Отбыть сейчас же...
Вот досада!
Какая скверная награда
За все труды за много лет
В деревню сослан был поэт.
Но Пушкин счастье уловил,
Его дремучий лес дивил,
Что рос стеною подле поля
Река у ног его лилась,
Сребром сверкала и вилась
Змеёю в поле...
Наконец, из ссылки вышел
Наш творец
Ура, ура! Пируй, Москва!
Пускай в народ молва идёт
О возвращении поэта!
Декабрь грянул! Ах, зима!
Горда, красива, холодна!
Пора катаний и балов.
Уж в зале слышен шорох платья
И взмах тяжёлый вееров.
Там блеск гусарских эполет,
Чего там только есть и нет!
Вся знать московская есть здесь,
И бальный зал уж полон весь
Наш Александр в залу входит,
Скамью удобную находит
И начинает разговор с друзьями,
Направляя взор,
То на гусар и генералов,
То на солдат и адмиралов,
То на прелестных милых дам,
На лица их серьезных мам
Так можно называть, не кончив,
Но наш поэт, обзор закончив,
Глядит в кружок прелестных див.
Теперь он яростно ревнив,
Но от чего же? Кто она?
Его предмет очарований.
Быть может слишком холодна?
Прелестницу зовут Наталья,
Осиная и барни талья,
И плечи, словно бархат, нежны.
Глаза бездонны и безбрежны,
Мадонна чистой красоты.
В прическе убраны цветы,
Прекрасный бюст...
В ней всё изящно.
И платье белое прекрасно,
Златой на шее амулет,
И ей всего шестнадцать лет.
Ах, бедный Пушкин! Он пытался,
Два года дамы добивался,
И наконец венчался он
С младой невестой близ икон.
Так прожили они шесть лет,
Не зная горюшка и бед.
Но вот однажды на балу,
Где Натали его блистала
И красотою затмевала
Придворных юных милых дам,
И нравилась всем господам.
Явился Шарль Жорж Дантес,
Неудержимый интерес
Питал француз к жене поэта.
Он ждал от Натали ответа.
Осталась дама холодна:
Она поэту отдана.
Узнав о страстном ухажёре,
Наш гений думал о позоре.
Он честь семьи, жены, детей
Хотел от вражеских сетей
Дуэлью защищать отважно.
Для Александра маловажно,
Кто кровь свою в борьбе прольёт,
И что дуэль преподнесет.
Настал тот самый страшный день
Над городом ложится тень
Смеркаться стало, снег идёт
Мороз трескучий настаёт.
Вот Александр уж одет,
Берет дуэльный пистолет,
Садится в сани, с ним Данзас.
Глаза сверкают, как алмаз,
Уж скачут по полю к реке,
Но наконец то вдалеке
Заметил Пушкин двух людей,
И сани их, и лошадей.
Вот сходит Пушкин наш с саней.
Стоит недвижно близ огней,
Что зажжены для света были.
Набор дуэльный уж открыли,
Шаги отмерили враги,
Взвели немедленно курки,
Вдруг выстрел грянул...наш поэт
Печатает кровавый след,
Поднявшись на локте, кричит,
Что он Дантесу отомстит
И просит новый пистолет.
Он целится ему в жилет,
Однако пуля отскочила
И в пуговицу угодила.
Нет больше мочи отбиваться,
Нам суждено всем ошибаться...
Два дня он умчался от боли,
Но муки всё же побороли.
Скончался наш поэт тогда,
Но будем помнить мы всегда
Отца поэзии великой!
3-6 июня 1817 год.