Мой старый друг ворочался в гробу,
а я свою осматривал судьбу
и видел, что она заиндевела.
Ей холодно, она сидит без дела.
Она молчит в предчувствии ножа.
По ней гуляет время, как вожжа.
Все жалобы обрушились к истокам.
Конец где и начало не понять.
Осенний ветер можно обонять,
свистящий в безразличии жестоком.
Но разве можно смерть назвать сестрой?
А ну-ка с ней свидание устрой,
потешный карлик, дёргающий нити,
наш кукловод, с которым спор нелеп.
Зудит всё тело от духовных скреп,
от нор, чудес, безумных чаепитий.
Алиса постарела, умерла
и провалилась в кроличьи объятья,
от кроличьего в ужасе мурла,
истлевшие перебирает платья.
Застряло время в кроличьей норе,
забытое в беспечных слов игре.