Тонкие простыни, словно батист, тело ласкают и душу,
только усну - тут же эквилибрист, ловкий и вовсе не трушу.
День отошёл все заботы забрав, ночью другая работа,
ночью я в цирке, законы отверг, мне покорились высоты.
Вот по канату я гордо иду, нет в это время сомнений,
но иногда из каких-то щелей неодобрительно тени
смотрят и кажется мне говорят: «Что же ты маешься дурью?
Где-то сейчас голодают, дрожат, хватит жалеть свою шкуру.
Ты почему не желаешь помочь тем, кому больно и трудно,
слезь побыстрей и беги сразу в ночь, ждёт отправления судно.
Судно доставит тебя в те края, где слишком много страданий,
их этим людям война принесла, там собрались испытания.
Дружно слетелись как будто иных мест уже нет на планете.
Что, зацепило? Сейчас ты молчишь? Есть сострадание на свете...
Уничтожают, взрывают людей, крова, родных их лишают,
пищи, воды... Сотни, тысячи смертей, их за людей не считают.
Падаю сверху, увидев детей, как же невинны их души,
стоны я раненых слышу людей, нужно заткнуть свои уши.
Нет, не годится, и волю собрав, им помогать начинаю,
знаю, что в этот раз точно я прав, выбор такой уважаю.
Утро настало, я силюсь понять, что же приснилось мне ночью,
и понимаю, отныне покой точно разорван весь в клочья.
Мне не забыть столь пронзительный сон, он возродил мою душу,
знак мне доставил ночной почтальон, чей-то призыв явно слышу.
Хватит бездействовать, должен и я в дело внести свою лепту,
должен примкнуть я к тем силам добра, что воспротивились секте.
Секте, которая служит лишь злу, как же она многолюдна,
пламень в душе я уже не тушу; нет, это не безрассудно...