Луна неровным сырным кругом,
Взойдя в привычный полукруг,
Меняет сыр на чёрный уголь
Вокруг.
И трупы звёзд, давно остывших,
Несут нам свой последний вздох,
Тот свет, который был у бывших
Эпох.
Смотря в глаза безмолвной бездне,
Почти как в чёрную дыру,
Я представлял, как от болезни
Умру.
Мне было страшно влиться в космос
И стать частичкой темноты.
Боюсь я стать опять бескостным,
А ты?
И на пороге этой бездны,
Предельно ясно стало мне,
Что нет богов там, если честно,
Ну нет.
Нам эта мысль невыносима!
Одни в космической трухе!
Расчёт на собственные силы -
Чучхэ!
В пространстве душном, безвоздушном
Пора подумать о душе...
Но там такое вряд ли нужно
Уже.
Там жизни нет нигде, послушай,
А потому и смерти нет.
Нет ничего - какие души?!
Ну бред!
Не угадал тогда Войнович:
На пыльных тропах нет следов.
Ну, кто прогноз тут делать новый
Готов?
Нет, я не спорю, может где-то,
За миллион парсек от нас,
Приметит странную планету
ГЛОНАСС.
Бесспорно, умному ГЛОНАССу
Увидеть точку - не вопрос!
Он ведь давно уже до НАСА
Дорос.
Ну, предположим, измерений
В природе более, чем три,
И расстояния и время -
Внутри.
Однако, как ни фантазируй,
Мы ж все прекрасно знаем про
Богатство внутреннего мира,
Нутро.
Тот изнутри не рвётся с треском -
Чем измеренья углубил,
Он там добрался до вселенских
Глубин.
Среди миров он самый главный,
Он в параллельности проник!
И пальма первенства галактик -
За ним.
...Смотрю на ломтик сыра в небе,
И думы только о еде.
Ещё о том, что я ведь не был
Нигде.
Вот если можно было б сыра
С луны срезать на бутерброд,
Чернее делались бы дыры,
Как рот.
Но как сказал коллега Остер,
Всё это кажущийся сыр,
И россыпь кажущихся просто
Там дыр.
Ну, если мир лукав настолько,
Что сыр на небе съесть нельзя,
Тогда меня уводит в койку
Стезя.
Не вняв совету Пастернака,
Я буду предаваться сну,
Во сне я буду есть на завтрак
Луну.