Раскалённое солнце над городом
удушает бродягу в тени.
Скулит мальчик, покусанный оводом,
наблюдая за прудом огни.
Седоватый в отставке полковник
чешет руки при виде ружья.
Спит укутанный в саван покойник,
и ни денег при нём, ни ряжья.
По ранжиру столбы построились,
ветви ив встают на дыбы.
Ищет старость безумная молодость,
жаждут неги пожилые умы.
Всё колёсико трётся о кремний,
не вмещается бес в ребро.
И ютится в каморке гений,
превращая ртуть в серебро.
Как наполнены влагой колодцы,
как туманом исполнена мгла,
среди родины песня льётся
от проспекта до глухого села.
Песня та не грустна, не задорна,
щиплет уши уставших людей,
что живые, но всё же аморфны.
Что слабы, но всяко сильней
Любой самой страшнейшей стихии,
Техногенных ударов Земли.
Мы боимся тебя, Россия,
Но больны без твоей же любви.
То стервозно ты нас унижаешь,
тела топишь в болотах своих.
То невестой ласкающе манишь,
белоснежный оскалив свой клык.
Хоть во двор, хоть в бескрайнее поле
даришь ветер в пространства клочок.
От чего же так долго ты воешь?
И какой преподашь нам урок?
Может, Авель даст отпор Каину?
Перестанет быть спас на крови?
Не целованный Иудой, предстанет
тот, кого почитаем так мы?
Поперёк нам встанет продольное.
Полсекунды на выдох и вдох.
Пойте, пойте, птицы невольные!
Воспевайте же русский sehnsucht!