Венок из сказок и баллад

Плела ночами свой венок
Из старых сказок, детских снов.
Из разных стран, из разных лет
Вплетались нити в мой сюжет.
Струится за строкой строка.
Итак, начнем из далека.

          Две дороги.
            (баллада)

                1
Один придворный музыкант
Задумал обрести талант.
Хоть был он лоботряс и франт,
Но вот уж размечтался.
А раньше ведь на все плевал,
На скрипке кое-как играл,
Порой меж ноток попадал,
И вовсе не стеснялся.

Король ведь нот совсем не знал,
Ценил лишь музыку похвал
И даже на балах дремал.
Все знали – туг на ухо.
Любимой песней короля
Была припевка ''Тру-ля-ля''.
Как видите, мои друзья,
Нехитрая наука.



Продвинул крестный паренька.
И стала жизнь его легка.
Устроился наверняка.
Он понял суть карьеры:
В глаза и за глаза хвали.
Лишь это любят короли,
Князья, бароны, и цари
Министры и премьеры.

Так год прошел и два, и пять.
Но раз герой пошел гулять.
Мол, одному рассвет встречать
Зачем–то захотелось.
И услыхал в саду дворца
Простую песенку скворца.
Узнал в ней музыку творца.
И тут все завертелось.

Его пронзали стыд и боль.
Пускай туг на ухо король,
Но сам то ты - последний ноль.
Обида сердце гложет.
Пусть льстит придворная толпа.
Сам знаешь – жизнь твоя глупа.
Да и душа твоя слепа,
Коль нет в ней искры божьей.




Ходили слухи в тех местах,
Поляна есть в густых лесах.
И коль сомненья, боль и страх
В себе преодолеешь,
Там ухитришься побывать.
Тогда удачу оседлать
И птицу синюю поймать
Наверняка сумеешь.

Наш друг, с утра собрав народ,
Великий объявил поход.
Набрал провизии на год,
Три экипажа цугом.
С ним свита, чтоб сопровождать,
Друг крестный, чтоб совет держать.
Еще с собой решил он взять
Двух фрейлин и прислугу.

Просили все: ''Не покидай
Наш маленький, уютный рай!''
Герою страшно, хоть рыдай.
Но он, взмахнув платочком,
С трудом слезливость подавил,
Картинно руки заломил
И с пафосом провозгласил:
- Поехали и точка!

Семь дней в пути. Куда идти?
Запутались как не крути.
Связались в узел все пути.
Вокруг стеной дубрава.

Прислуга ноет, гнус жужжит,
Карета по лесу кружит.
Стенает музыкант, дрожит.
Что делать? Боже правый!


На перекрестке двух дорог
Их на ночь принял хуторок.
Любезный сердцу уголок,
Когда вокруг чужбина.
Горячая еда, кровать.
Чего душе еще желать?
Отужинав, расселась рать
 На отдых у камина.

Жеманясь, дамы изрекли:
- Куда мечты нас привели?
Без малого на край земли.
Им вторили маркизы:
- Бредем неведомо куда.
С интеллигенцией беда.
Метания духа? Ерунда!
Прожекты и капризы.

Но вот утихла болтовня.
И музыкант наш у огня
Обдумывать итоги дня
Совсем один остался.
Какой – то странник рядом сел,
В глаза с улыбкой посмотрел.
Так незаметно, между дел
Их разговор начался.

- Не о тебе ли говорят,
Что ищешь ты семь дней подряд
Свой путь к таланту? Ты везуч.
Есть у меня к разгадке ключ.
У двери две дороги ждут.
К таланту обе приведут.
Но я прошу не торопись
И в главном, друг, не ошибись.

Одна дорога не сложна.
Там может все решить мошна.
Ну а другая не проста,
Зато пряма, светла, чиста.
Сам выбирай. Тут странник встал,
Шагнул за двери и пропал.

Рассвета наш герой дождался
И сразу к крестному помчался.
- Прости что разбудил чуть свет,
Наставник, нужен твой совет.
Мол так и так. Есть две дороги.
Куда свои направить ноги?

Тот хмыкнул: ''В вашем положении
К себе имейте уважение.
На вас глядят и вы, мой сэр,
Должны являть собой пример.
Вам подойдет дорога эта.
По ней легко пройдет карета.
Она мощенная, просторная.
А для бродяг тропинка горная.
                2
Карета набирает ход.
- Эй, кучер, левый поворот!
Лепечет свита музыканту:
- Нашли, нашли мы путь к таланту!
По возвращении вам надо
Об этом сочинить балладу!

Не больше двух часов в пути
Пришлось скитальцам провести.
Дорога привела в тупик.
Там их горбатый ждал старик.
Лукавый взгляд. Улыбка вскользь.
-  Приветствую, почетный гость.

Конечно есть места по ближе
От Лондона и от Парижа,
Но не обходится и дня.
Без посещений у меня.
Позвольте в лавку провожу,
Товар лицом свой покажу.
Есть у меня в продаже ''власть''.
А вот красавиц знатных ''страсть ''.

Но вы, я вижу, музыкант
И ищете большой талант.
Да. Вы хитрец. С таким товаром
И власть, и страсть дадут вам даром.
Ну что ж, на все свои цена.
Другая скрипка вам нужна.


Взгляните - тонкая работа
И дорогая позолота.
Цена две тысячи монет.
Но есть у скрипочки секрет.
Перед игрой, голубчик мой,
Исполни ритуал простой.
Шепни суть слышно ''Тру–ля-ля ''.
И будет слушать вся земля.
Полюбят те напевы
 и короли, и девы.

Бьют по рукам. В карету прыг.
С усмешкой смотрит в след старик.
И мчит обратная дорога
Их к королевскому порогу.

Встречают пышно. Зал в цветах.
Улыбки блещут на устах.
Герой наш ''Тру-ля-ля'' шепнул.
И мир в созвучьях потонул.
Мелодий хитрых переливы,
Восторги, вздохи, говор льстивый.
Король не много уловил,
Но с умным видом похвалил.

Утихло за полночь веселье.
Наш музыкант в изнеможении
Сел под украшенною аркой
И стал рассматривать подарки.
К нему с поклоном подошел
Из дальней Австрии посол.

- Примите мой восторг, маэстро.
Как вы играете чудесно.
Уж не испытывал лет двадцать
Такого счастья я, признаться.
Вы сладкозвучный соловей.
Один на миллион ей–ей.

Хотя… на родине моей
Был музыкант и посильней.
Он звался, вроде, Амадей.
Но плохо кончил. Затравили.
И, шепчут, просто отравили.
Вот на какое зло порой
Способны зависть с клеветой.

Вздыхают все с фальшиво грустью:
- Травить талант? Какая гнусность!
Вас уверяем без прикрас:
Другие правила у нас!
Вдруг хлопнул окно. Из сада
В зал донеслись скворца рулады.

Дворец уснул. Взошла луна.
А музыкант наш у окна
В раздумье тягостном застыл.
Вдруг вспомнил что -то и вскочил.
Стремглав по лестнице сбегает,
Коня любимого седлает.
И, не простившись, мчится прочь
В туманный лес, в глухую ночь.

               
                3
Семь дней без пищи и ночлега,
После внезапного побега,
Бредет с конем в глуши лесной.
Ночь в небо глядя коротает,
Себя лишь пением птиц питает
И родниковою водой.
И сам устал. И конь без сил.
И кажется, что путь забыл.

Кричит он в небо, ждет ответа.
- Заветная тропинка, где ты?
В глуши погибну? Ну и пусть!
Назад уж точно не вернусь.
И вдруг раздвинулись дубы.
Перед глазами сруб избы.
Да это ж хуторок тот самый.
И тропка, что уходит вправо.

Тут появилась на крыльце
 Хозяйка хутора в чепце.
- Прошу нас чести удостоить.
Могу вам ванну приготовить.
Сэр, ждет вас чистая постель,
Нога баранья, сладкий эль.
Но на нее он не взглянул,
Направо сразу повернул.

Крута заветная тропа.
Меж скал угрюмых водопад
Грохочет и заметен чуть
Обрывистый опасный путь.
Вот тут задумался наш друг.
- А если оступлюсь я вдруг?
Я на ногах стою едва.
Вдруг закружиться голова?
Не лучше ли передохнуть?
Поесть, поспать и снова в путь.
Хозяйка в гости приглашала
И так призывно улыбалась.

Но тут скворец в дали запел.
И наш герой похолодел.
Стыд музыканта вновь обжег.
- Да как я и подумать мог!
Под дубом рухнул он без сил
И ствол могучий обхватил.
И долго плакал над собой,
Над глупою своей судьбой.

Себя он видел так как есть,
Всю трусость, похоть, лень и спесь.
Так встретил он рассвет рыдая,
  Слезами душу омывая.

Собравшись с духом наконец
Свой путь продолжил молодец.
Скользили камни под ногою
 И в пропасть сыпались порою.
На солнце водопад сверкал
И взор усталый ослеплял.

Не час, не два шел напрямик,
Готовясь к смерти каждый миг.
И думал: ''Что я натворил?
Какую кашу заварил?
Не лучше ль было мне остаться
И мирной жизнью наслаждаться?''

Но тут предстал пред ним на миг
Дворцовой жизни затхлый мир,
Угодливых холуев рой.
Так тошно, что хоть волком вой.
- Нет. Выбор я свершил по правде.
И даже если я не справлюсь,
Смертям двум в жизни не бывать,
Ну а одной не миновать.

Себя взять в руки удалось.
Сердцебиение улеглось.
И смог остаток он пути
Почти в спокойствии пройти.

Но вот, за сумрачной скалой,
Ему открылся рай земной.
Поляна. Ели голубые.
Цветы и травы неземные.
Ручей живую воду льет.
Скворец ликующий поет.

Наш друг дрожит, вперед бежит.
Удача голову кружит.
Смотри! Обрушена тропа.
Прошел недавно камнепад.
И пропасть в локоть шириною
Зияет под его ногою.
Тут музыканта пот прошиб.
- Вернуться? Лучше уж разбиться!
Пожалуй, прыгнув со всех сил,
Смогу за корни зацепиться.
Толчок. Прыжок. И по обрыву
Карабкается еле жив он,
Со стоном вполз в щель между скал
И там сознанье потерял.

Очнулся в комнате простой.
Омытые живой водой,
Зажили ссадины и раны.
А в сердце солнечная радость.

Смеркается. Камин горит.
А рядом на скамье сидит
И смотрит пристально и строго
Тот странник, что о двух дорогах
Беседу с музыкантом вел.
- Я рад. Ты все-таки пришел.

Ведь вовсе непроста тропа.
Не безопасен водопад.
И только чистые сердца
Весь путь проходят до конца.
Друг друга ближе мы узнаем.
Ученье завтра начинаем.
Теперь ты сможешь, музыкант
Раскрыть свой истинный талант.



Год пролетел. Как время мчится!
Герой наш сильно изменился.
Он научился узнавать
И в нить мелодии вплетать
Деревьев шум и плеск воды,
И запах трав, и свет звезды.

Он полюбил стихи слагать,
По млечному пути шагать,
Познал природы голоса
И подземелий чудеса.
Все может в жизни измениться,
Лишь стоит твердо нам решиться.

Теперь учитель говорит:
- Пора нам скрипку мастерить.
Из благороднейшего бука
Вершится тайная наука -
Великих знаний торжество.
В горниле пламя не стихает.
И чудо – скрипка возникает.
В руках героя моего
Изгибы дивные ее
И струн волшебное литье.

''Теперь играй ''– учитель молвил.
И музыканта переполнил
Неописуемый восторг.
Он вкладывал всю душу в скрипку,
Рассказывал с полуулыбкой
Свой путь и жизненный итог:

Про короля и про скворца,
Про хуторок и две дороги,
Про горечь слез под дубом строгим
И дальше, дальше до конца.
Учитель, выслушав, решил:
- Готов ты. В мир теперь иди.
Будь верен голосу души.
Экзамен новый впереди.

А музыка твоя сильна.
Послужит истине она.
Разбудит множество сердец,
Как разбудил тебя скворец.
               
                4
Обратный путь всегда короче.
И водопад и хуторочек
Давно остались позади.
Кто знает, что там впереди?
Вот королевские угодья
Сторонкой наш герой обходит,
Глядит с усмешкой, держит путь
По далее куда-нибудь.
Он день в пути, и ночь в пути,
И не устал еще идти.

Что важно в жизни пилигрима?
И что ему необходимо?
Пой честно, просто, без затей.
Короче, жги сердца людей.


Вот вечер наконец настал.
Герой наш все-таки устал.
Вдруг видит замок (виду грозен).
К прохожему спешит с вопросом
Наш друг: ''Скажи кто тут живет?''
А тот в ответ плечами жмет.

- Какой-то орден. Говорят,
Таинственный иллюминат.
Такой съезжается народ,
Что и сам черт не разберет.

А, впрочем, я пастух–простак.
В таких вопросах не мастак.
На ярмарке с утра узнаешь,
Народ ученый поспрошаешь.

Ночь летняя тиха, нежна.
Колдуют звезды и луна,
Зовут в стогу заночевать,
Зовут на скрипке поиграть.
Прижав к плечу свое творение,
Герой придался вдохновенью.

Рыдала скрипка и звала.
Кого искала и ждала
Наш музыкант и сам не знал,
Украдкой слезы вытирал.
Так мы беседуем порою
С природой, с Богом, и с душою.


Но смолка музыка и вдруг
Раздался голос: ''Добрый друг.
Услышал вас я лишь случайно.
Передо мной разверзлась тайна.
Я потрясен. Я покорен.
Я словно заново рожден.
Вас умоляю, пилигрим,
Быть моим гостем дорогим.''

Хозяин замка с ним шагает,
Умно беседу начинает.
Мол, школу в замке он открыл,
Себя наукам посвятил.
Воспитывает из детей
Идее преданных людей,
Чтоб ради дела хоть в огонь.
И жарко жмет его ладонь.

Ну вот и замок.  В кабинет заходят.
Чуть скрипит паркет.
Там свечи бьются и трещат.
Там книги древние стоят.
Хозяин говорит: ''Смотри, ты.
Здесь тайны древние сокрыты.
Захочешь, можешь изучать
И тайно миром управлять.
Не смейся. Музыка сильна!
К любому сердцу путь она.

Напишешь песни на слова,
Что я нашел в трактатах грозных.

И будет слушать их толпа
И подчиняться без вопросов.
И мы загоним это стадо
Туда, куда нам будет надо.
Они ведь не хотят добра.
Давно заставить их пора.

Ты, впрочем, не спеши с ответом.
Поговорим еще об этом.
Пока гости и отдыхай
И книги умные читай.

Тут вздрогнул бархатный полог.
Ступила дева на порог.
Шелка лиловые струятся.
Ей лет шестнадцать иль семнадцать.
В ладони розы стебелек.
- А это дочь моя, дружок.

- Изольда, гостя принимай.
Ему, чем можешь, угождай.
И сад, и замок покажи,
О нашей жизни расскажи.
Изольда близко подступает
И взглядом будто обжигает.

Неделю в замке он гостит,
Читает много, не грустит.
Хозяин споры с ним заводит,
А дочка на прогулки водит.
И незаметно пилигрим
Для всех вокруг тут стал своим.
                5
С Изольдою в саду гуляют,
Молчат, глаза в глаза взирают.
И сердце бухает в ушах,
И слабость сладкая в ногах.
Он думает: ''Ужель так просто?
И здесь решенье всех вопросов?
И дар любви, и честный труд
Меня в чертогах этих ждут?''

И иволги, и соловьи
Щебечут песни им свои,
Но странно, что в саду дворца
Не слышно голоса скворца.

Вот раз сидят рука в руке.
Вдруг тень, как будто, вдалеке
Мелькнула в сумрачной аллее.
Изольда вздрогнула, бледнея.
- Отец! Скорее уходи,
Меня в библиотеке жди.

Герой встревожился немало,
Что так девицу взволновало.
Вдруг у отца сомненья есть,
Что мы забыли стыд и честь.
Пора все это прояснить
И руку с сердцем предложить.
 К беседке медленно подходит.
От робости дыханье сводит.
И вдруг стал бледен словно мел,
Оторопел, остолбенел.
Он слышит странное, чужое,
Невыносимое и злое,
И кровь стучит, звенит в висках.
Укрывшись в тень ветвистой ели,
В беседку смотрит он сквозь щели
И меркнет свет в его глазах.

С Изольдой там сидит старик.
Горбатый стан, недобрый лик.
Тот, у кого в продаже власть,
Талант и знатных женщин страсть.
Сражен на месте наш герой.
Но что с Изольдой?  Боже мой!
Ехидный взгляд, кривой оскал.
Такой ее он не видал.

Почти беседа не слышна,
Но вдруг воскликнула она:
- Замучил музыкант проклятый!
Неделю бьюсь без результата.
Бессилен мощный приворот.
Что ж, пустим хитрость в оборот.

Не удается соблазнить,
Иначе надо поступить.
Его сегодня охмурю я
И будет нам служить в слепую.

Понятно все и наш герой
В библиотеку мчит стрелой.
Вот и она. Лицо горит.
С надрывом страстным говорит:
- Как изменился ты в лице.
Я знаю, дело все в отце.
Он сам и все его идеи
Изрядно мне поднадоели.
Здесь был мой дядя. Он готов.
 Нам предоставить тайный кров.
Сегодня же бежим венчаться.
Успей до вечера собраться.
Встречаемся как час пробьет.
Есть ход подземный у ворот.

Что делать? Скрипку он хватает,
К вратам закрытым подбегает.
Лишь в ту минуту понял он,
Что в этом замке был пленен.
Да где же этот тайный ход?
Ага! Да за каштаном. Вот!

Без юной гурии поспешно
Вперед ползет во тьме кромешной.
Вот выбрался из-под стены.
Прочь, прочь из этой стороны
Пустился и всю ночь бежал,
В изнеможении упал
У незнакомого крыльца.

Вдруг тень девичьего лица
Мелькнула смутно за окном.
Он встал, спросил: ''Чей этот дом?''
И отвечают ему: ''Тут
Для нищих и сирот приют''.

Герой наш, утомившись слишком,
Решает сделать передышку.
Необходим ему покой.
А мы с тобой, читатель мой,
На время здесь его оставим,
Вернемся в замок и узнаем:
Как пилигрим замел следы.
Не ожидать ли нам беды?

Взгляните. Пентаграммы всюду
Расчерчены. Средь них всю ночь
Беснуются отец и дочь,
Вызывая к дьявольскому чуду.
Над фолиантами сидят
И в шар хрустальный все глядят.

Но все видения туманны.
Вот видят птицу. Очень странно.
И вдруг, как выстрелом в висок,
Скворца веселый голосок:
- Не по зубам вам сей кусок!

                6
Ну что ж. Назад спешим к герою.
Измучен телом и душою,
Стресс пережить решил он тут
И попросился жить в приют.
Остановился на денек,
А глядь, прошел уж месяцок.
Один прошел, за ним другой.
Да задержался наш герой.

Ответь, зачем ты тут застрял? 
Что потерял иль отыскал?
Над чьею тайною гадаешь?
За кем так долго наблюдаешь?

На деву смотрит из окна.
- Ну что здесь делает она?
Вот пробежала через двор,
Потупив в землю кроткий взор.
Вот вешает сушить белье.
Да разве место здесь ее?
- Дай мне подумать наконец.
Не верещи же так, скворец!

Он у соседей узнает:
- Что тут за девушка живет?
- Дочь лорда. Странная девица.
Такое даже не приснится.
Открыла для сирот приют,
Да и сама осталась тут.

Сам видишь – очень уж чудна.
Болтает с птицами она.
А если песню запоет,
Как будто в сердце нож воткнет.
О чем поет не разберешь,
Но всех бросает в пот и в дрожь.

Но не бездельница. Чудесно
Ткет, вышивает. Всем известно.
К ней сватались барон и пэр.
Всем отказала. Странно, сэр!
Давно уже наш пилигрим
В приюте стал не заменим.
Наколет дров, поправить кров.
Умеет все. На все готов.

В заветный час, в рассветный час,
По черной лестнице спустясь,
Он встал под липой у окна.
Наверно спит еще она.
Но тихо скрипнуло крыльцо.
И видит он ее лицо.

- Уйдешь со мной? – Уйду с тобой.
Уйду. Ты нареченный мой.
Тебя я видела во сне.
В ручье хрустальном при луне
Я отражение твое ловила, песнею звала
И день и ночь тебя ждала.
И скворушку просила я
Слетать и отыскать тебя.

Уйду с тобой крутой тропой,
Мосты сжигая за собой.
Прочь от друзей, прочь от родни.
Не обмани. Не обмани.

Уже знакомою тропой
Ведет невесту наш герой
Над пропастью, сквозь водопад.
Учитель встрече будет рад.
А дальше снова испытание
Им не известное заранее.
Как две души соединить,
Сомнений узел разрубить?
Судьбы распутывая нить,
Смотреть в глаза и говорить.
Сжигать друг друга и творить.

Открой себя. Узнай меня.
Разбей мне сердце. Дай огня.
И ледяной водой живой
Мой дух израненный омой.

В дубраве хижина стоит.
Там в кузнице огонь горит.
И в унисон стучат сердца,
Выковывая два кольца.

Отцом стал вскоре пилигрим.
И часто средь дубов бродил
Он колыбельную слагая,
Дочурку на руках качая.
Плод верности и чистоты.
Какой же, дочка, станешь ты?

От матери достались ей
Честь девы, синева очей.
А от отца отважный дух
И тонкий музыкальный слух.





            Эпилог.
Труд пилигрима - музыка борьбы
За светлый путь, за правую дорогу
И вправду разбудила очень многих.
И многие прошли тропой судьбы.

Слагал он песни вовсе не для мзды.
Я знаю: сердцем чистые нужды не ведают.
Известен им секрет подземных кладов.
А вода и хлеб, что выращены мудрою рукой
И вспоены живительной водой
Во много раз обычных яств сытней,
Во столько же конечно и вкусней.

А отдыха счастливые часы
Он проводил в кругу своих любимых.
С женой, с учениками, с дочкой милой.
Картины эти передо мной как сны
Желанной жизни – радостной, неложной
И кажется для нас уж невозможной.
Но все-же говорят ведь: ''Никогда
Не применяй союза никогда''.

А дочка по тихонько подрастала
И со скворцом о чем-то щебетала,
И бормотанье слушала ручья,
И шепот трав и трели соловья
Легко на детской скрипке повторяла,
И тайны мирозданья познавала,
Которых не познаем вы и я.
Учитель старый часто навещал
И в древние науки посвящал.
Но это уже новая страница.
И как сейчас к ней можно подступиться
Пока увы еще не знаю я.
Поэтому теперь, мои друзья

На пару лет я с вами попрощаюсь
И в дальний путь немедля отправляюсь.
Надеюсь я, что дальние края,
Хребты–изгибы перевала горного,
Морей глубины Белого и Черного,
Великих рек таинственный исток
Подскажут мне хотя бы пару строк.
Надеюсь очень и иду в перед.
И пусть меня моя судьба ведет.


Братья Грим –  мои друзья.
         Пролог.
Глаз ночами не смыкаю.
Блажь напала на меня.
На немецком я читаю,
При поддержке словаря.

Гений мрачный. Дух сакральный.
Да стальной арийский слог.
Кто – то входит в двери спальни.
Вильгельм! Якоб! О мой Бог. 

- Это ты нас вызывала,
По-немецки колдовала?
Вот теперь мы до зари
Будем сказки говорить.

Тайну счастья и бессмертья
Мы откроем, фройляйн, вам.
Впрочем, всем она известна,
Да не многим по зубам.

Выбрать зерна среди плевел,
Различить где свет, где мрак.
Не хотим и не умеем.
Смотрим и не разумеем.
Что ж, начнем с азов. Итак…

Есть старинное поверье,
Что по всем земным путям
День и ночь блуждает фея
И любой ее встречал.

Облик свой она меняет.
Не узнать на первый взгляд.
Человека проверяет.
Пробу ставит говорят.

Ганс.
Дойчланд. Дойчланд. Несравненный,
Незабвенный фатерлянд.
Процветающая ферма.
Идиллический ландшафт.

Здесь хозяйка фрау Марта.
Лет под сорок, но свежа.
Есть коровка. Есть лошадка.
Есть земельная межа.
Сын в хозяйстве помогает.
Ганс–простак зовется он.
Хоть умишком не блистает,
Но проворен и силен.

Ну, а что есть простота?
Глупость или чистота?
Слишком рано рассуждать.
Будем сказку продолжать.

Урожай богатый собран.
Фрау Марта говорит:
- Ты один поедешь в город.
У меня спина болит.

Двадцать лет тебе, мой киндер,
И с торговлей ты знаком.
Загружай мешки с пшеницей.
И не будь же дураком.

Выручишь шесть золотых,
Да упрячь подальше их.
Рот разиня не ходи.
Мать свою не подводи.

На девиц глаза не пялить.
Ты красой пошел в меня.
Охмурят, охомутают,
Оседлают как коня.
Не спеши ты с этим делом.
Слушай разум, а не тело.


Ганс ликует. Он впервые
Оправляется один
В город. В гордую столицу.
Страшно вымолвить. В Берлин!

Мимо рощи, мимо поля,
Вдоль лесного озерца,
Опьяняя вольной волей,
Путь проходит молодца.

Вдруг внезапно лошадь встала,
Захрапела и заржала.
Парень наш мечты стряхнул
И по сторонам взглянул.

Колченогая, слепая
Бабка по среди пути
Шлепнулась, изнемогая.
Не проехать, не пройти.

Ганс с телеги соскочил,
Старушонку подсадил
И нехитрую поклажу
Не повозку погрузил.

А бабуля - то бубнит,
Стонет, жалится, зудит.
Бедный Ганс в затылке чешет,
Только терпит да молчит.


Вот въезжают к ней во двор.
Всюду бедность и разор.
И крылечко покосилось,
И в колодце-то засор.

Рукава Ганс засучил,
Все поправил, починил,
Два мешка с зерном отборным
Для бабули отгрузили.
Полдень. Надо торопиться.
Нынче ярмарка в столице.

Только лишь отъехал Ганс,
Бабка выпрямилась враз.
Хромота куда–то делась
И прозрел бельмастый глаз.
- Ну, парнишка удивил,
Сердце мне повеселил.
Лет уж двести, право слово,
Не видала я такого.

Бескорыстье, доброта 
И ни капли злобы.
Редкий случай, господа.
Сердце высшей пробы!
Что же, Ганс, давай держись.
Испытанья начались!

Ярмарка. Берлин бурлит,
Веселиться, голосит
И прохожих зазывает,
Продает и покупает.
Вот и мельник. Друг–приятель,
Их оптовый покупатель.
Только что же он несет?
Наш простак разинул рот.

- Просишь ты шесть золотых?
Не могу отдать я их.
Не хватает двух мешков.
Уговор был не таков.
Пять монет возьми, пожалуй.
Да и то, в честь дружбы старой.

Ганс не весел, нос повесил.
Рухнул план его простой.
Испугался, растерялся,
Но сказал себе: ''Постой.
Отгоню по дальше грусть,
Да по рынку сам пройдусь''.

По рядам торговым ходит
И знакомства он заводит.
Время много потерял,
Но зерно все распродал.

Вот и вечерок настал.
Ганс барыш пересчитал.
Ну и сделка. Просто – Ах!
Десять золотых в руках
Да пригоршня медяков.
Знайте наших простаков!


Клаус – королевский повар
Подошел и говорит:
- Вижу парень ты бедовый.
Сделку надо бы обмыть.

Угощаю, старина,
Подношу стакан вина!

Повар Клаус подливает,
Друга Ганса прославляет.
За стаканчиком стакан.
Вот и дружба на века.
Счастлив Ганс и очень рад
Его новый камерад.

Обнимаются, смеются,
В дружбе искренней клянутся.
Только повар вдруг завыл:
- Как я дурень позабыл?

Задолжал я казначею
Пять монеток золотых.
И приказано злодею
Мне отдать сегодня их.

А не то в темницу бросят.
У меня ж детишек восемь
И беременна жена.
Ну, а мать моя больна.

Ганс сказал: ''Вот ровно пять.
Другу надо помогать!''
Повар тут засобирался,
Очень быстро распрощался.
И поехал наш герой
Потихонечку домой.

А на медные монеты
Прикупил бутыль вина,
Чтоб обратная дорога
Не казалась скучна.
Знать понравилось оно
Гансу сладкое вино.

Вот за город выезжает.
Небо начало темнеть.
Из бутылки попивает.
С дуру начал песни петь.
Нету ничего увы
Хуже пьяной головы.

- Видали вы? Слыхали вы?
Что у меня есть талеры?
Было десять золотых.
Сам я заработал их.
Надо другу помогать.
Отдал пять. Осталось пять.
Ох все это не к добру.
Доберется ли к утру?

У воды остановиться
Он решил, чтоб освежиться.
Вот умылся и опять
Стал про талеры кричать:
- Было десять, стало пять.
Заработаю опять!
Жаба крикнула: ''Ква-Ква''.
Гансу слышится: ''Два. Два''.
Стал дурить и куролесить.
- Нет не два, а целых десять!
Видишь пять. Да отдал пять.
Трудно что ли сосчитать?

Ну, а жаба все квакочет,
Над парнишкою хохочет.
Стал её ловить, да в омут
С дуру парень угодил.
Выбрался с большим трудом он,
Только деньги утопил.
До утра нырял, искал.
Бесполезно. Потерял.

Утром мокрый и больной,
С деревянной головой
 Не ходить решил домой
Бедный, глупый Ганс.

Дома встретит его мать.
Что он сможет ей сказать?
Надо что-то предпринять
И решить сейчас.

- Горькую судьбу свою
Я открою королю.
Только он беду мою
Сможет разрешить.

На прямую обращусь.
На работу попрошусь.
Вдруг ему я пригожусь.
Так тому и быть.
Что ж совсем неглупый шаг.
С Богом! Пусть и будет так.

          Карл.
Еще помнят старики,
Могут рассказать.
Был король совсем другим
Двадцать лет назад.

Кудри - черный ветер.
Серые глаза.
Кличка – ''Дикий вепрь''.
Двадцать лет назад…

Коль растишь ты урожай
На своих полях,
Не надейся. Так и знай
И скажи друзьям.

Голода не избежать, 
Если будет проезжать
Пьяный Карл. Лютый зверь.
Дикий черный Вепрь.
Вытопчут твои поля
Ради Карла егеря.
И обуглится земля.
Верь или не верь.
Коль жена твоя мила
Или дочка подросла,
Плохи знай твои дела.
Делай крепче дверь.

Не пускай их из ворот.
С Карлом едет пьяный сброд.
И конечно, что их ждет
Знаешь ты теперь.

Имя Карла на устах
Означало только страх,
Только пустоту в сердцах,
Ненависть и боль.

Ведь, куда не бросишь взгляд
Только вороны кружат,
Только головни дымят.
Что с тобой, король?

Но жену свою любил.
С ней совсем другим он был,
Каждый взгляд ее ловил,
Словно пес ручной.

Каялся и умолял,
Измениться обещал.
Только в сердце побеждал
Снова зверь лесной.



Мужа черные дела
Сердце выжгли ей дотла.
Королева умерла.
Ты свободен, Вепрь!

Что ж, вернись к своим делам:
К дракам, скачкам и пирам.
Выходи из клетки, зверь.
Ты один теперь!

Как мертвец за гробом шел,
Как скала молчал.
Ветер бил ему в лицо,
Седину трепал.

Восемь дней не ел, не спал.
Думали немым он стал
Иль рассудок потерял.
Только крепок Вепрь.

 Потерял все, что любил.
Тенью день и ночь бродил,
Запахи ее ловил
Бледен, нем и слеп.

Вдруг, как громом поражен,
Хриплый издавая стон,
Встал над колыбелью он.
Грозный черный лорд.



Отступили боль и страх.
Видит солнце в волосах,
Небо синее в глазах.
Дочке скоро год.

На руки ее берет,
С нею в тронный зал идет,
Грустный разговор ведет.
Счет своих потерь.

- Вот остались ты да я.
Лизхен, ты теперь судья.
Жизнь не нужная моя
Лишь в тебе теперь.

Помоги мне дальше жить,
Королем хорошим быть,
Ложь от правды отличить.
Ты в меня поверь.

Все начнем с тобой с нуля,
Дочка милая моя. 
Наконец свободен я.
Сдох проклятый зверь!

Черно-белый человек
Рвется пополам весь век.
Жизнь его по кругу бег.
Глуп он, слаб и мал.



Серый цвет для слабаков.
Наш король был не таков.
Сбросил груз своих оков,
Цепи разорвал.

Был он черен. Стал он бел.
За неделю поседел.
Был как смоль, а стал как мел.
Скверну выжгла боль.

Сердце на двое порвал,
Но себя не потерял.
Карлом Справедливым стал.
Что ж. Виват, король!

      
       Элиза.
Гутен морген, грозный город.
Гутен морген. Гутен таг.
Отпирай свои ворота.
Кто стучится? Ганс–простак!

На Берлинер гроссен платц
Негде яблоку упасть.
Вот выходят с ранней мессы
Карл, министры и принцесса.

На помост король встает
И приветствует народ.



 В этот час у нас в столице,
Я вам точно говорю,
Можно с просьбой обратиться
На прямую к королю.
Он поможет и рассудит
 с честью. Зря не скажут люди.

Ганс пробрался в первый ряд.
Сам дрожит.  Глаза горят.

Видит Лизхен. Как прелестна.
Словно над землей парит.
Светлым ангелом небесным
За плечом отца стоит.

Только вот какое дело.
Ведь как потеряла мать,
Наша Эльза заболела.
Не смеяться не играть
Крошка больше не хотела.
Как же это понимать?

Чем страдает естество?
То болезнь иль колдовство?
Не известно ничего.
Лекарей позвали.

Мудрецы, и простецы,
И святейшие отцы
Растерялись молодцы.
Карл в большой печали.

Ни микстура, ни гипноз
Не смогли решить вопрос.
Кто б другой повесил нос
От такой дилеммы.

Ну, а Карл приказ дает:
Дочку замуж выдает
За того, мол, кто найдет
Как решить проблему.

Вот такие разговоры
У народа на устах.
Лишь об этом шум и споры.
Слышит все и наш простак.

Трубы грянули и вот
Грозный Карл вопросов ждет.

Видит парня–простака.
В землю взор, дрожит рука.
Зубы клацают слегка.
Голосишко слабый.

Говорит: ''Я торговал.
Урожай свой продавал.
Только деньги потерял
Из-за гадкой жабы.

Что бы мать не огорчать,
Я вернулся к вам опять.
Мне прошу работу дать
Самую из черных.

Хоть умом я не остер,
Но зато и не хитер.
Не мошенник и не вор.
Сильный и проворный.''

- Ты б подробней рассказал.
Кто тебя так обобрал?
Черте что тут наболтал.
И при чем здесь жаба?

По порядку все давай.
Да толковей объясняй.
Сопли живо вытирай.
Хныкаешь как баба.

Фермер свой рассказ ведет,
Правду-матку выдает.
Дохнет со смеху народ.
Весь Берлин собрался.

Воет и гогочет чернь,
И министр, и казначей,
И палач, и звездочей.
Ганс наш растерялся.

Рассказал и про старушку,
И про жабу хохотушку,
Про проклятых два мешка,
И про повара-дружка.


Наш король серьезен очень.
С дочери не сводит очи.
Ну, а что с принцессой? Диво!
Удивленно и счастливо
В первый раз за много лет
Улыбается наш свет.

Карл воскликнул: ''Тишина!
Дочь моя исцелена”.
Что же делать мне с тобой,
Добрый фермер – наш герой.

Ведь указ наш обещает:
Кто поможет нам в беде 
Эльзу в жены получает.
Вот ведь поворот в судьбе.

Ганс глазами хлоп да хлоп.
И сморозил прямо в лоб:

-  Рано мне еще жениться.
Мать велит не суетиться.
Все обдумать, просчитать
И судьбу не подгонять.

Ведь с парнями как бывает?
С кондачка тут не решай!
Охмурят, охомутают 
После локоток кусай.

В ужасе толпа застыла.
Дух у всех перехватило.
Смотрят на глупца в упор,
А палач достал топор.

Лизхен шепчет: ''Может быть,
Фатер мой, нам не спешить?
Знать Господь велит нам парня
По-другому наградить.

Простоват, но чист и смел
Он обидеть не хотел.
Добротой и бескорыстьем
Он недуг мой одолел.

Карл с улыбкою глядит,
Долго думает, молчит 
А потом подходит к Гансу
И негромко говорит:

- Ах, крестьянин–простачек,
Задал ты нам всем урок,
Дураками всех представил,
Но зато и вышел толк.

Видно все ослепли мы
И во тьме блуждаем.
Голос правды, соль земли
Глупостью считаем.

Оставайся, брат, в столице.
Тебе нужно подучиться.
Я конечно, как смогу,
Все устрою, помогу.

Ты не глупый паренек,
Смелый, сердцем чистый.
А наивность не порок
И проходит быстро.

Ну а повар – прохиндей,
Чтоб не обижал людей,
Пусть получит сто плетей.
Поделом злодею.

Чтоб во век не позабыл,
Как те деньги получил.
Поумерим его пыл.
И с работы в шею!

А принцесса веселиться,
И танцует и развиться,
Ганса за руки берет,
И хохочет, и поет.

Так наш простофиля Ганс
Получил по жизни шанс.
Вам понятно?  Дас ист гут!
Значит сказочке капут.

             Эпилог.
- Нет, постойте! По сюжету
Должен принцем стать наш Ганс!
- Да пойми, ты, не об этом
Наш сегодняшний рассказ.

Никогда не жди награды!
Просто поступай как надо.
Не в наградах смысл добра!
Догадаться бы пора.


Честью жить и добротой -
Долг наш вечный и святой.
Вот ответ о смысле жизни
И понятный, и простой.

Ну а если зло творишь,
От себя не убежишь.
Во сто крат оно вернется.
Лучше вовремя услышь.

Древний символ в общем прост –
Змей кусающий свой хвост.
Вот в чем бытия загадка.
Вот вам весь Уроборос.

Все понятно наконец.
Делу славному венец.
Данке шен, Вильгельм и Якоб.
А кто слушал молодец!







             Родник.
               Или
Старинное предание
с изысканным названием:
О профессоре германском,
О волынщике шотландском,
       О Ванюшке–дураке
   И волшебном роднике.

            Пролог.
Российская глубинка.
Сквозь предрассветный мрак
Видна в аршин крапива
Да в лопухах овраг.

Сквозь камни пробивается
Чуть видимый ручей
И сразу же теряется
Меж спутанных корней.

Невзрачная картина.
Вдали еловый лес
Затянут паутиной.
Каких тут ждать чудес?

Но приглядись внимательней
К пейзажику читатель мой.
Местечко не простое.
Не каждому откроет
Оно свои секреты.
Наш сказ как раз об этом.

        Фон Вайс.
              1
В горах Шварцвальда снег лежит.
Средь скал над пропастью стоит
Печальный замок. Мрачен он.
В проемах стрельчатых окон
Не теплится ни огонька.
Луна с прищуром с высока
На шпиль готический глядит.
Порой бесшумно пролетит
Над крышами его грифон
И вновь все погрузиться в сон.

Безлюдно, тихо и темно.
Но нет… Подвальное окно
Чуть освещает изнутри
Блеск бледной лампы. Посмотри.
Тень одинокая снует
И руки к небу воздеет.
Проникнем же в подвал сырой.
Узнаем, кто это такой.

Всклокоченная борода.
Взор обращенный в никуда.
И черной мантии полет.
Вы догадались? Здесь живет
Алхимик. Чокнутый профессор
Под именем Фон Вайс известный
В Берлине, в Мюнхене и в Берне,
Уединившись в замке горном,
Оставив кафедру и звания,
Запретного вкушает знания.
Инферно виден черный пламень.
Здесь ищут философский камень.

Трактат растрепанный лежит.
Профессор чокнутый вопит:
- Майн Гот! Искал я двадцать лет!
Считалось, что потерян след
Источника живой воды.
Но вот я отыскал следы.

Он книгу со стола хватает,
Захлебываясь вслух читает:
- Под Тулой есть замшелый ельник.
В нем бьет источник еле–еле.
В овраге, что зарос крапивой
Течет себе не торопливо.

Пить надо только из истока,
А он находится глубоко.
В пещерку узок вход и тесен.
И путь в то место не известен.
Тот сможет отыскать его,
Кто ''не от мира этого''.
Что значит формула сия?
Сейчас понять не в силах я.
Но все равно искать пойду.
А вдруг, как раз я подойду.

Еще условие одно.
Мне странным кажется оно:


'' В тотчас, узнав о роднике,
В путь отправляться налегке,
Взяв только чашу для воды.
Не брить в дороге бороды.
Лишь на своих двоих шагать.
В овраг тропинку отыскать
Поможет фрау пожилая,
Что возле леса проживает.

Её узнаешь по жилищу.
Похожего ни где не сыщешь.
Архитектуры необычной,
Невиданной и непривычной.''
А дальше перевод туманный –
''Куриная нога''. Вот странно!
В конце же и совсем таинственно:
''Пусть трое обретут единство''.

Пойму на месте как-нибудь.
Скорее чашу взять и в путь.
Град Туле средь лесов затерянный
Примерно там, где полюс Северный.
Из замка в спешке выбегает,
По звездам путь свой вычисляет.

Да… чрезмерен его пыл.
Не зря безумцем он прослыл
В академических кругах
На славных Рейна берегах.
А мы его не осуждаем.
В пути удачи пожелаем.

                2
Хоралы птичьих голосов.
Поля ромашек, словно сон.
Пылает солнышко вечернее.
Россия. Тульская губерния.

Смотрите. Средь полынных зарослей,
Не зная страха и усталости,
В потрепанной, линялой мантии
В закатом зареве идет
Знакомый нам уже романтик.
''Майн либер Августин.'' – поет.

Небесная темнеет гладь.
Придется в поле ночевать.
Гляди-ка ельник. В нем избушка.
А, у окна сидит старушка.

Фон Вайс (конечно это он)
Отвешивает ей поклон.
Акцент едва заметен в речи:
- Гут абент, фрау.  Добрый вечер.
- Я странствую в чужой стране.
Покой души не ведом мне.
И в поисках мечты своей,
Прошел я множество земель.

Прошу вас на ночлег пустите.
В сенях на лавке постелите.
А я за это отслужу. 
Дров наколю и в клеть сложу.

Смеется пожилая фрау.
- Помочь решил мне? Боже правый!
Дровишек хочешь нарубить?
Ну что же. Так тому и быть.
Бери топор. Трудись давай.
Башку смотри не потеряй.

Профессор хочет взять топор.
Тот завертелся да об пол
Как грохнет обухом, взлетел
И топорищем вдруг задел
Фон Вайса прямо по макушке.
Тот покатился под избушку.

В глазах рябит, в ушах звенит.
Дыханье прервалось от страха.
Избушка бабкина стоит
На кривеньких куриных лапах.

- О, фрау милая моя! 
Полгода я ищу тебя.
Как же не понял я убогий,
Что значит ''курицыны ноги''.

Повергли вы меня в прострацию.
Подвластна вам телепортация.
Топорик ваш летает ловко.
Какая милая уловка!

Вас буду слезно умолять
К живой воде путь указать.

А фрау (Ну Яга конечно)
Идет к профессору неспешно.
И взглядом будто–то ест его.
- Да. Не от мира ты сего.
Но чтоб на путь заветный встать,
Загадку надо отгадать:

    Что превращает зло в добро?
     Что в лютый хлад дает тепло?
     Что остановит смерть и кровь
     И переправить их в любовь?

- Да это ж камень философский!
- Не верно, дурень ты заморский.
Ответ твой глупый и неточный.
И не найти тебе источник.

Ты тайну жизни не познал.
Чего–то в книжках все искал.
А видишь–то, не дальше носа.
Не понял главного вопроса.

- Я научусь! Я наверстаю!
Все вытерплю и отстрадаю!
Не прогоняйте, научите,
Дорогу смысла укажите.

Поморщившись, плюет ведунья.
Как будто холодом подуло.
Трава качнулась, расступилась.
И вдруг тропинка появилась.

- Ты, немчура, тропы держись,
Смотри назад не оглянись.
И в право, в лево не на шаг
Не оступись. А то, дурак,
Погибнешь. Сгинешь без следа,
 Козлиная ты борода.

Эхма! Ведь гиблое начало.
Кишка тонка. Силенок мало!

                3
Профессор Вайс как черт устал,
Сто лет не ел, сто лет не спал.
Тропа в ночи едва видна.
Дороже золота она.

В сон клонит. Мошкара жужжит.
Но наш Фон Вайс вперед бежит.

Вокруг чудовища снуют,
Ему прохода не дают,
За мантию его хватают,
Подножки ловко подставляют.
Сперва пугают, после льстят.
С пути свернуть его хотят.

То древо с сочными плодами
Так близко от дороги встанет, 
Что только руку протяни
Да в сторону шажок шагни.


А то ручей вдруг зажурчит,
Прохладой свежей поманит.
Профессор только усмехается:
- Вам ни за что со мной не справиться!

Не для того я шел сюда,
Что бы кануть в Лету на всегда.
Ни сон, ни жажда, ни еда
Святого не затмят начала.
Я знаю –  ''горе не беда''.
Зря бабка на меня ворчала.

Не глупая моя башка!
Не тонкая моя кишка!

Да кажется, вон и овраг.
Ха–ха! Повержен подлый враг.
Сейчас до места доберусь,
Попью, поем, и отосплюсь.

Вдруг слышит слева за плечом:
- Фон Вайс! Здорово, старичок.
И ты источник отыскал?
Признаться, я не ожидал.

А помнишь юные года?
Мы были не разлей вода.
Соперник мой и вечный друг.
Ну вот судьбы замкнулся круг.

Ну вспомнил? Я Фон Шварц – доцент.
Где свиделись–то. Ну, привет!
И здесь меня ты обошел!
К оврагу первым подошел.
Что ж, я с почтеньем отступаю 
Тебе победу уступаю.
До родника рукой подать.
Позволь ж мне тебя обнять.

Наш простофиля улыбается
И, рот разинув, озирается.
А там лешак. Лицом ишак.
Мохнатый в нос сует кулак.

- Ну что?  Здорово, старичок.
На муки ты себя обрек.
Придется век в лесах бродить.
Тебе ль в таких местах ходить?
Захохотал, загоготал
И сразу пнем корявым стал.

Фон Вайс забегал взад-вперед.
Он ничего не узнает.
Нет ни оврага, ни тропинки.
Все потерял он в поединке. 

– Да. Фрау все-таки права. 
Моя пропала голова.
Узнала глупая башка,
Что значит тонкая кишка.
Тщеславье дурня ослепило
И сила темная пленила.


                Финлей.
                1
Шотландия. Шотландия.
Небесная страна.
Нездешней жгучей радостью
Пронзает синева.
Лазоревое пламя
В груди моей кипит,
И говорить стихами,
И песни петь велит.

Любимая волынка,
Да плащ потертый мой.
Веди меня тропинка.
А вдруг за той горой
По солнечной дороге,
По лезвию луча.
Мои босые ноги
Сквозь облака помчат.

Так пел веселый малый -
Волынщик молодой
На вид слегка усталый,
Заросший бородой.

К костру подсел он ночью,
Где грелись пастухи.
И до утра пел песни,
Читал свои стихи.



- Скажи свое нам имя.
- Зовут меня Финлей.
В краю суровом, горном
На Родине моей
В честь деда удостоен
Я звания ''Белый воин''.

Старик один, пытливо
взглянувши на него,
Пробормотал: ''Приятель,
Не мира ты сего.

Я в детстве еще слышал,
Что для таких как ты
 В глухих лесах борейских
Небесной чистоты
Бьет из земли источник.
А ну, нагнись к плечу.
Подробно все и точно
На ушко прошепчу''.

Вдвоем они шептались
Примерно полчаса.
Взмывали и стихали
В волненье голоса.

- Теперь ты знаешь много
И должен в тот же час
Отправиться в дорогу,
Увы, покинуть нас.


Волынщик улыбнулся,
На ноги быстро встал.
- Благодарю, прощаюсь.
И в темень зашагал.

                2
Дорога с музыкой легка.
И города как облака
Мелькают за его спиной.
Шагает с песней наш герой.

Как декорации меняет
Он страны, земли. Возникает
Суровый, дикий край - Россия.
Небесный свод пылает синью.
И малахитовые ели
Забытой тайною владеют.

А вот под елочкой избушка.
А у окна сидит старушка.
Дом будто на ветру качается,
На курьих лапах разминается.

Финлей волынку в руки взял
И лихо ''хайланд'' заиграл.
Избушка сразу в пляс пустилась.
Чуть вся посуда не побилась.
И бабка с лавки полетела,
От смеха даже подобрела.

- Да кто ж ты, молодец чудной,
В короткой юбочке смешной.
- Я из Шотландии прекрасной
Пустился в этот путь опасный,
Чтоб вас, миледи, отыскать
И сердца дамою назвать.

Ах, леди, волосы из меди.
Да вам бы сбросить пару лет.
Какой бы был у нас дуэт!
Яга смеется: - Ну уж нет.
Вот сброшу пару сотен лет,
Тогда получится дуэт.
На разных языках болтают,
А все ж друг друга понимают.

- Ну удивил, развеселил,
Теперь бы толком объяснил.
А, впрочем, мне и так известно,
Что ищешь ты родник чудесный.
И не от мира ты сего.
Но недостаточно того.
Загадочку одну реши,
А там уж за водой спеши.

         Что превращает зло в добро?
          Что в лютый хлад дает тепло?
         Что остановит смерть и кровь
         И переплавит их в любовь?

- Скажу тебе определенно,
Что это человек влюбленный.
- Ответ твой все-таки не точен.
Нет. Не найти тебе источник.
Ты оставайся тут давай.
Ума немного наберешься. 
А то неровен час нарвешься,
Как этот глупый немец Вайс.

Все выше головы скакал.
Ох! Чувствую в беду попал.

Тебя, волынка, не пущу.
Себе во веки не прощу,
Коль погублю вторую душу.
- Миледи, я совсем не трушу.
Всю жизнь без тропок и дорог
То вдоль хожу, то поперек,
То напролом. А вы прощайте,
Худым словцом не поминайте.

В волынку дует, в лес идет.
Яга тихонечко плюет,
Украдкой слезы вытирая.
Тропа чудесно возникает.
- Открыта потайная дверца.
До скорой встречи, дама сердца!


        Иван Белов.
               1
Закат теплится еле–еле.
Застряло солнце в ветках ели.
Печально топчется избушка.
Рыдает у окна старушка.

Вдруг обе вздрогнули в волнении,
Услышав топот и сопение.
Хрустят кусты калины пьяной.
Выходит бородач румяный.

Ворчит Яга: ''Двор проходной.
День цельный не побыть одной.
Бывает год – другой сижу
И глазоньки все прогляжу,
Не вижу никого, не слышу.
А тут забегали, как мыши.

Ты кто? Искать задумал чай,
Ручей волшебный? – отвечай.'

- Чаво? Ванюха я Белов.
Пас деревенских я коров 
Да потерял одну –  Пеструху.
Вернуться не хватает духу.

Прасковья очень уж вредна.
Меня съест заживо она.
Коли Пеструху не найду,
Уж лучше в чаще пропаду.

С обеда начал я плутать,
Дела чудные примечать.
Ходил по кругу целый день.
Заговорил со мною пень,
Сюда дорогу указал.
Так к вам я бабушка попал.

Яга метнула взгляд в него.
- Да. Не от мира ты сего.
- Мне мамка говорила. Знаю.
В деревне Дурнем прозывают.
Видать правдивы эти речи.
Не смог корову уберечь я.

- Ванюш, не хнычь. Я помогу.
Узнаешь бабушку Ягу.

Старуха, сунув пальцы в рот,
Свистит и на весь лес орет:
- Петруха, встань передо мной,
Как лист встает перед травой!
Валежник вдалеке трещит.
Корова рыжая бежит.

- Ну, заявилась? Что творишь?
Хозяйка-язва говоришь?
А ты терпи. Таков урок.
Назначен Богом этот срок.

Сейчас домой тебя сведем.
А ты веди себя с умом.
Ужо не бегай, да гляди
Ванюшу-то не подводи.

- Эй! Домовенок мой, Мурзяйка!
-  Да туточки я весь, хозяйка.
Все я слыхал, не туг на ухо.
Корова, стало быть, Пеструха

С под Тулы, из села Белово.
Хозяйка язва, право слово.
Скотинку надобно доставить.
Смогу проворно службу справить.

Айда, родимая Петруха.
Покедова, дружок Ванюха.

- Спаси Бог, бабушка пойду,
Дорогу как-нибудь найду.
Домой пора. Там мамка ждет.
Уж третий день поди ревет.

- Вань, не спеши. Там домовой.
Ему ведь это не в первой.
Утешит мамку, сено скосит,
Наколет дров, воды наносит.
Поможет справить твой урок.
Тебе ж пришел заветный срок.

А ну–ка, Ваня, на удачу
Задам, дружок, тебе задачу.
Загадочку реши мою.
О чем таком я говорю?

       Что превращает зло в добро?
         Что в лютый хлад дает тепло?
          Что остановит смерть и кровь
           И переплавит их в любовь?

- Известно, бабушка, конечно.
Ведь это сердце человечье.
Оно на зло добром ответит,
И в самый лютый хлад приветит,
И смерть остановить сумеет.
Я хоть дурак, а разумею.

- Откуда знаешь?  Кто сказал?
Да на себе сто раз спытал.
И матушка мне говорила.
- Сбылось! Явился! Божья сила!

Ванюша, ягодка моя.
Лет триста я ждала тебя.
Ко мне в избушечку пойдем,
Там за чайком, да за медком
Серьезны речи поведем.
Ты хоть немного простачек,
Но умница, не дурачок.
Всю ночь свеча в окне горела.
Яга справляла свое дело.

                2
Под утро сумерки сгустились.
Тихонько двери отворились.
Спускается вниз по ступеням
Иван Царевич. Загляденье!
Стан богатырский распрямился
И взор заметно прояснился.

Он огляделся, в воздух дунул,
Шагнул с крыльца и в землю плюнул.
Трава высокая пригнулась.
Тропа чудесно развернулась.
Иван старушке помахал
И в чащу бодро зашагал.

- Ванюш, уж не забудь смотри.
Должно вас быть там ровно три.
Волынку в юбке отыщи,
Да немца–дурня. Не взыщи.
Других товарищев-то нет.
Ужо обыскан цельный свет.
Все сделать надо на рассвете.
Главнейшее условье это.

                Встреча.
                1
Сквозь черный ельник на поляну
Тропинка вывела Ивана 
Как бы невидимой рукой.
Раздвинут Иван–чай густой.
Край небушка слегка румянится.
Овраг в низинке дальней тянется.

Едва затеплился рассвет
И с полумраком полусвет
Перемешались прихотливо.
Иван шагает торопливо.

Вдруг слышит: ''Сынка, погоди!
Назад, Ванюша, не гляди.
Сама сейчас я подойду.
Устали ножки. Чуть бреду.
Всю ночь с Мурзяйкою бежали,
На силушку тебя догнали.
Все рассказал мне домовой,
Уговорил идти с тобой.

Зашевелилась бузина.
И выползает, вот те на,
Мурзяйка -  бабкин домовой.
- Иван Савельич, дорогой.

Чего болтала там Яга?
Чтобы втроем у родника
Собраться и воды испить,
В душе желанье затаить.

Вот я и думаю себе.
Не лучше ль вам в своей семье
Одно желанье загадать.
Могу для вас я третьим стать.

А дурковату немчуру
Отыщем к завтрему утру.
Что зря водицу распылять,
Желанья всяки исполнять?

- Сыночек, может вправду так?
Ведь домовой–то не дурак.
Когда и где их всех искать?
Ведь время можно потерять.

Ты знаешь, батька твой Савелий
Насквозь излазил этот ельник,
А родника не отыскал.
Медведь кормильца заломал.
Родник-то, стал быть, наш семейный,
По моему-то разуменью.
Мурзяйка, ты да я с тобой
В овраг завалимся гурьбой.

Но вот заветное желание…
Давай обговорим заранее.

Стара я стала, по хозяйству
Не управляюсь уж сама.
Прислугу б взять, хоть вот Мурзяйку,
Дом довести бы до ума.
А то и в город переехать.
Болею. Стало не до смеха.

Тебе бы воеводы место.
Да справну подобрать невесту.
Веселу свадебку сыграть,
Тихонько жить да поживать.
- Как подобрать?
В уме ль, ты мать?

Одна невеста у меня.
Сиротка-Машенька моя.
- Мог бы царевна взять, дурак.
Но коли хочешь – будет так.


- Чудно мне. Помню я, маманя,
Совсем другие пожеланья.


Как батюшку медведь поел,
В углу за печкой я ревел.
Ты тихо сзади подошла,
За плечи нежно обняла,
Слезами щеку омочила,
На ушко мне проговорила:

''Когда-нибудь исполнишь ты
Мои и батькины мечты.
Чтоб обернулось зло добром,
Прохладой зной, а хлад теплом,

Не стало смерти и печали,
Чтоб все друг другу помогали,
Чтоб даже божии зверюшки
Не поедали друга дружку,
И люди бы не голодали.
Вот мы о чем с тобой мечтали!

- Дак-то была блажная греза.
Теперь же все пошло сурьезно.
Ядим-то овощи одне,
Аж брюхо приросло к спине.
Смотри Иван не прогадай,
Себе богатство загадай.

- Ой ли? Да что же слышу я?
Нет. Ты не матушка моя.
Скажу я вам, перекрестясь,
Таких речей–то отродясь
Не слыхивал я от нее.
Пойди-ка ближе. Е- мое!
Под платом пегие власы,
Да плохо сбритые усы
Под носом. ''Кто ты? Признавайся!
На свет с под елки выбирайся!

Неужто, дьявол, ты решил,
Что мать свою я позабыл?''
Волчком две тени завертелись,
И черной пылью разлетелись.

Иван наш лишь плечом пожал
И молча дальше зашагал.
Но тут же встал, как вкопан он.
Толь песню слышит, то ли стон.

- Кто воет тут? Кто душу рвет?
Вдруг видит меж дерев бредет
Смешной до коликов детина –
В девчачьей юбочке мужчина.

С собой большой пузырь таскает,
В него дудит и завывает.
Вот бросил дуть и побежал,
Березовый пенек обнял.
''Мари. Мари.''– рыдает громко.
Вновь подскочил, хватает елку.

И вновь за старое: ''Мари!''
- Дурында в юбке, посмотри!
Какая тут тебе Мари?
Все взглядом–то окинь тверезым.
Тут только елки да березы.

Тот встал, как громом поражен,
В упор на Ваню смотрит он.
- Ты демон или человек?
- Сюда иди ужо, чучмек!

Так слово за слово сдружились,
В обнимочку в овраг спустились.
Где третьего искать решают.
И тут представьте…  подъезжает
Фон Вайс верхом на лешаке
С какой–то берестой в руке.

Кричит: ''Я карту вам составил!
Слегка мозги чертяке вправил.
Не для того я шел сюда,
Что б потеряться без следа.

Не зря познал я биологию,
Движенье звезд и геологию.
Немало приложил усилий.
Но главное, что я осилил
Непобедимую твердыню –
Свою ослиную гордыню''.



Тут бес в корягу превратился,
Профессор же в овраг скатился.
- Опять расхвастался. Ой, ой!
Непросто воевать с собой.

Фон Вайс бересту расстелил
И с пафосом заговорил.

- Коллеги, мне давно знакомы
Геомагнитные разломы
Иль в просторечии овраги.
Я тут, катаясь на чертяке,
Разведку местности провел,
Расчеты бегло произвел
И планчик набросал вчерне.
Ручей в восточной стороне.

Ну что ж? Зер гут! Вперед идут,
Крапивных чащ не замечая.
И слышится уже журчанье
И тихий плеск грунтовых вод.
В пещерку виден узкий вход.

Фон Вайс совсем раздухарился,
Галопом к роднику пустился.
Задравши мантию свою,
Ползет в норушку узкую.
И тут же пулею назад.
- Зер шлехт! Там ядовитый гад!

Шотландец говорит: ''Быть может,
Мое искусство здесь поможет?
У древних кельтов в нашем клане
От змей слагались заклинанья.
Забыт секрет. Но, может быть,
Я сам сумею сочинить.''

Волынка звуки издает,
Что Ваню оторопь берет.

Финлей запел, заговорил,
Как будто ветер закружил
И в такт ногою в землю бьет.
Глядь, а из–под земли ползет
Ужасный гад. Кровавый взгляд.
Пожалуй, что аршин в обхват.

Тогда Иван, не будь дурак,
Сучок схватил да со всех сил, 
Как по башке–то его шмяк.
Вот и управилися так.

Фантазией сочтете это,
Но все успели до рассвета.

Будто, что с солнышком случилось.
На время приостановилось
Его движение. И вот
Вся троица рассвета ждет.
В их чашах чудная водица.
Свет тихой радости на лицах.




А немец наш слегка притих.
И у товарищей своих
Спросил: ''Пока мы ждем рассвет,
Скажите, если не секрет.
Из разных уголков земли
Мечты какие принесли?

Вот я скажу вам, не скрывая.
Хотя и борода седая,
Но лет с пяти и до сих дней
Мечте несбыточной своей
Я верен. Чудится все мне
Как будто звезды в тишине
Ночной негромко напевают,
Что жизнь на свете есть другая.

Там нет печали и несчастий.
Там злато не имеет власти.
Там каждый человек – творец.
Там смерти нету, наконец.''

Финлей с восторгом продолжает:
- Там и болезней не бывает.
В том мире каждый из людей
С любовью встретился своей.

С улыбкой говорит Иван:
- Хотят друг другу счастья там
И радости все, как один.
И этот мир не победим.

- Натюрлих! - говорит Фон Вайс.
- Не зря, друзья, я встретил вас.

Тут в небесах сквозь полумрак
Звезда сверкнула ярко так,
Как молнии стальная дрожь 
И скрылась. брызнул теплый дождь.

Сверкая солнышко взошло.
Вода живая, как вино
Игристое вскипела в чашах.
- Ну за мечту! – сказали наши
Герои. И глотком одним
 Осушены бокалы их.
Слепой, недолгий дождь утих.
И радуга светлей и краше,
Которой не видал никто,
Жемчужным искристым мостом
От горизонта до оврага
Раскинулась и в путь зовет.
Друзья несмело шаг за шагом
Идут по ней за горизонт.

По коромыслу радуги
Шагают без усталости.
Поют на разных языках,
Но голоса их в облаках
В мелодию сплетают чудно
Со светом звук и образ с чувством.




             Песня сталкеров.
          Дорога семицветная.
          Тропа судьбы заветная.
          Сокровище забытое,
           Не каждому открытое.
           Глотком кипящей радости
           В наш серый мир ворвалась ты.
           По восьмигранному лучу
           Стрелой Стрибога пролечу
           В надзвездной, гулкой высоте
            К своей мечте. К своей мечте.

Их силуэты удаляются.
И в небе будто растворяются
Шотландец, немец, наш Ивашка.
Я вижу красную рубашку,
Летящую по ветру мантию
И юбку клетчатой Шотландии.

                Эпилог.
Хотите, может быть, узнать
Вернутся ли они назад?
Давно вернулись и живут
Средь нас и свет нам свой несут.
Нечеловеческой работой,
Святым терпением и потом,
Так воплощаются мечты.
Ну вот. Теперь узнал и ты
Инструкцию. Вопрос возник,
Где чудотворный взять родник?
В России их не сосчитать.
Вот где троих таких достать?




                Тринадцатый.
                Сказка–апокриф.
                Пролог.
На безымянном острове
Клыками скалы острые.
Пещеры в них бездонные.
Там кружат тени черные.
Их разглядеть не в силах взор. 
Но слышен странный разговор.

- О, повелитель темноты,
Что приказать изволишь ты?
- Регалии мои и звания
Все устаревшего звучания.
А мне по нраву титул модный -
''Враг человеческого рода''.
Да это ведь и вправду так.
Я этим тварям лютый враг.

Мы будем разговор вести,
Как их под корень извести.
Прямой удар не нанести.
Суров закон. Любое действие
Рождает что? Противодействие!
Им истребить поможем с вами
Себя своими же руками.

Найдем лентяев, подлецов,
Воров, предателей, лжецов.
Им будем как–бы помогать,
Жар их руками загребать.
- У них таких и не найдешь.
Им не знакомы страх и ложь.
Не подобраться нам и тут.
Не зря их ''светлыми'' зовут.
Отважные воители,
Ткачи и кузнецы,
Искусные строители,
Святые мудрецы.
Для них дороже жизни честь.
Нет подлецов средь них. – Ан есть!

- Ах, вы о жалких выродках.
Тех, что живут на выселках.
Кого изгнали ''светлые''
За их повадки скверные.
Так их буквально единицы!
- Вот. Вот. Собрать всех по крупицам,
Клонировать и размножать
И геном смерти заражать.

Ген ''нэкрос'', вот что нас спасет,
Их к вырожденью приведет.
Антиматерия ядрить!
Но это сложно объяснить.

Итак, уродов размножать
И в тесных гетто поселять.
Всю жизнь их организовать
Так, чтобы мог там выживать
Лишь тот, кто может предавать.
Заставить лгать и нападать
Отца на дочь, детей на мать.
Кто выживет, тот нам и нужен.
Они нам с вами и послужат.
На крысах опыт проведен.
Прошел великолепно он!
Вот этот, так сказать, геном
Мы в обращение введем.

Народ без Родины и флага,
Без чести, совести, отваги,
В железной дьявольский узде.
Везде живущий и нигде.
Умы он будет отравлять,
Девиц невинных соблазнять,
И буйной плесенью цвести,
И к вырожденью всех вести.

Измену в моду мы введем.
Супругов верных разведем.
Грех смертный шуткой обернем.
Добро смешаем мы со злом.
И через этот вот интим
Всех геном смерти заразим.

Увы. Все и случилось так.
Не разобрать где друг, где враг.
Века, как облака бегут.
И битву лютую ведут
Мир светлых сил и мир теней.
И так идет до наших дней.
А где же главное сраженье?
Да в сердце нашем без сомненья.



                Отцы.
                1
Далеких дней забытый сон.
Как часто видится мне он.
И наконец решаюсь я
Вам рассказать его, друзья.
Вздымался черный океан.
 И пеной бешено плевал.
Как жуткий сон девятый вал
Собой пол неба закрывал.
Несли кипящие струи
По морю чудо–корабли.
И, всматриваясь в горизонт,
Стоял на палубах народ.
Их песня уносила в даль
Невыразимую печаль.

    Песня странников.
Погиб наш дом – цветущей край,
Потерянный волшебный рай.
Лишь огнь палящий, дым летящий,
Над бездной гневный дух кричащий,
Дождем расплавленный метал,
И пепел вихрем среди скал.
Там черные снега кружат.
Там воды превратились в яд.
Предательски удар вот так,
Нанес нам в спину подлый враг.
Сил тайных он сумел вкусить
И против нас их применить.
С тех пор, печалясь о былом,
По свету ищем новый дом.
Но тут, стоящий у руля,
Вскричал: ''Друзья мои, Земля!
Там реки с чистою водой
И неба купол голубой.
В тенистых рощах родники.
В горах сверкают ледники.
И сердце говорит мне: тут
Мы наконец найдем приют''.

И встали чудо–корабли
У тихих берегов Земли.
Манящий, радостный простор.
Ликует утомленный взор.
Озера, рощи и поля.
Будь нашей Родиной, Земля!

Летят счастливые года.
Цветут сады. И города
Средь рощ сандаловых встают.
Родным стал временный приют.
Скитальцы обретают вновь
Отчизну, радость и любовь.
В молитве чистые сердца
За все благодарят творца.
Их мир прекрасен, справедлив.
В нем каждый добр, умен, красив.
Беда ушла, как черный сон.
Но может повториться он.



                2

Клокочущий, ревущий мрак.
В ночи мерцающий маяк.
И словно в темноте скрываясь,
Лавируя и примеряясь,
Корабль странный подплывает,
Прижавшись к голым берегам.
И якорь за скалой бросает
К безлюдным дальним островам.
Во тьме они пробрались в дом.
Их ''темными'' и назовем.

Конечно же вы догадались
Какие силы тут ввязалась.
И кто укрылся среди скал,
Готовясь нанести удар.
Да. То явились корабли
Из выжженной, больной земли.
Ложь, зависть, ненависть и страх
Пришли на этих парусах.

А что же светлый наш народ?
Не чувствуя беды живет.
Уже и смена подросла,
Не видевшая в жизни зла.
Представить страшно, что их ждет,
Куда судьба их приведет.
               



Средь кипарисовых лесов,
Средь пестрых сказочных цветов,
Меж трав густых бродил поэт
Семнадцати неполных лет.
Смеялся, вслух стихи читал.
Он с нетерпением свадьбы ждал.
Он был влюблен и был любим.
И счастья дух парил над ним.

Вдруг слышит плеск и женский крик.
К обрыву подбегает в миг.
И видит с волнами борясь,
И за доску едва держась,
Девица юная плывет,
На помощь жалобно зовет.
Вот скрылась под водой она.
Прыжок и дева спасена.

В слезах его благодарит, 
В глаза глядит и говорит:
-Я южного эмира дочь.
Мы плыли день. Мы плыли ночь.
Нас шторм безжалостный застал,
И судна в щепки изломал.
Разбиты наши корабли.
-А как зовут тебя? -Лили.

Погибли все, и я одна.
И никому я не нужна.
И смотрит цепкими глазами,
И плачет крупными слезами.

Достав флакон из пояса,
Свои смочила волосы,
Склонила голову на грудь
Поэту. Тот успел вдохнуть
Едва и кругом голова.
Чужие жгучие слова.
И ледяного жара дрожь,
Как в сердце раскаленный нож.

Очнувшись еле встал с земли.
А возле ног его Лили
В одеждах порванных лежит.
-Убей! Убей меня!  –кричит.
- Ты спас мне жизнь, но отнял честь.
Все, что у бедной девы есть.
О пожалей! Скорей убей!

Короче. Вечером домой
Пришел он с юною женой.

Промчались девять месяцев.
Лили рожает первенца.
Малыш–пострел. Не дать, не взять.
Все говорят: ''Удался в мать.''
И кудри черною рекой,
И взгляд разбойничий лихой.

Поэт, как оглушен живет.
Лили рожает каждый год.



Он ходит, опустив глаза.
Поднять их ни за что нельзя.
Боится встретить наш герой
Взгляд потрясенный, крик немой
Своей погубленной любви.
Замри, не думай, не живи.
 Прощай! Прости меня, сестрица,
Чистая дева–голубица.
А время медленно идет.
Поэт живет, как не живет.
                3
Жена однажды говорит:
- Мой дядя в гости к нам спешит.
Меня искал он много лет.
Случайно обнаружил след.
Пусть погостить он у меня.
С ним его свита и родня.
А по призванью он банкир.
Иначе смотрит он на мир.

И входит в город караван
Из дальних, экзотичных стран.
Шагает гордо впереди
С алмазной цепью на груди
Старик с курчавой головой
Живой и крепкий, хоть седой.
Вокруг с прищуром он глядит.
Лили чуть слышно говорит:
- На них управу мы найдем.
Не грубой силой, а умом.
Расположились, как могли,
И пир в честь встречи завели.
Пир день идет, и два, и три.
Забыли все дела свои.
Познали роскошь дальних стран:
Вино, дурманящий кальян,
И в тайных комнатах красивых
Журчащий смех девиц игривых.
- Эй, друг, не вздумай уходить.
Плевать, что не чем заплатить.
Возьми все в долг. Отдашь потом.
Сегодняшним упейся днем.

 Так день за днем промчался год.
Процент невидимый растет.
Глядь, все почти что в той земле
У чужестранца в кабале.

Его река, его поля.
Ему принадлежит земля.
Теперь, чтобы воды испить,
Ему ты должен заплатить.
Вот выкупает, наконец
Он в центре города дворец.
А наш поэт глядит кругом,
Свой город узнает с трудом.

Раз утром, сквозь неверный сон,
Знакомый голос слышит он.
То был банкир, а с ним Лили.
Они шептались: ''Все. Ушли.
Ушли волхвы и кузнецы,
И глупые их мудрецы,

И полные тупицы-
Невинные девицы.
Тропою горною ушли   
Весь город нам оставили.
А здесь у нас полно рабов
И неоплатных должников.
Победа. Наш сработал план. 
Обслуживают все наш клан.

                4
У рощицы за кладбищем
У чужеземцев капище.
Лили туда ночами ходит
И сыновей с собою водит.
Поэт растерян. Слышит он,
То жуткий смех, то странный стон.
Доносится из рощи той
Их песня, словно волчий вой.

Он спрашивает у жены:
- Религия твоей страны
Скажи, чем отличается
От веры в вечного творца?

- Извечно в нашей стороне
Все поклоняются луне.
И в жертву мы приносим ей
Ягнят и белых голубей.
А, впрочем, вовсе неважна
Обрядовая сторона.
Свобода совести теперь.
Любой случись в любую дверь.
Не знал он, что ей отвечать,
Но стал всё чаще примечать:
Чужими сыновья растут,
Частенько лгут, не любят труд.

Почти не слушают отца,
Из чужеземного дворца
Выходят редко. С ними мать.
Он перестал их понимать.

Однажды в глубине двора
Детей он видит у костра.
Двенадцать братьев, встав кругом,
Котенка мучили огнем.

Смотрели жадно, без испуга,
Не видя ни чего в округе.
Услышав крик, перепугались
И словно крысы заметалась.

Он в отвращении дрожит,
К жене врывается, кричит:
- Ведь эти дети не мои!
В глаза плюет ему Лили.

- Как смеешь ты не доверять!
Мне говорила моя мать:
- Кровь наша очень сильная
По материнской линии.

Двенадцать первых сыновей
Похожи все на матерей.
Тринадцатый в отца удастся.
Уже недолго дожидаться.

Опять не замечаешь? Вот.
Вновь округлился мой живот.
Кота приблудного жалеешь? 
В семье своей не разумеешь.

Пять долгих месяцев он ждет,
Когда же все произойдет.
С женой совсем не говорит,
И день и ночь Творца молит.
Ну вот и срок заветный минул.
Лили опять рожает сына.

Почти младенец не кричал,
Смотрел печально и молчал,
Грудь материнскую не брал,
Отца глазами все искал.
Лили лишь бровью повела
И сверток мужу отдала.
''Тринадцатый.''– проговорила
И будто бы о нем забыла.

За днями дни, за годом год.
С отцом тринадцатый растет.
Дрожа стихам его внимает,
Сам по тихонько сочиняет.
Мать? Братья? Их как будто нет.
И так прошло уже семь лет.

 
                5    
В высоких травах у забора
В мечтах тринадцатый бродил.
И вдруг отрывок разговора
Малыш невольно уловил.
- Смотри, Лили, мне звездочеты
Свои представили расчеты.
Под лютой северной звездой
Родился праведник святой
Совсем от нас не далеко.
Мы с этим справимся легко.

Нам надо меры предпринять.
Шпионов всюду разослать.
Под каждым камешком искать.
И не минуты не терять.
Дитя небесное пленить.
Пока в пеленках, удавить.
А вместе с ним конечно мать,
Таких способную рожать.

Но время есть еще. Найдем
И жертву крови принесем.
Ах, если б уложилась мы
До праздника Большой Луны.
Не должен выжить тот святой.
Лили, а младшенький-то твой
Задет лучами той звезды.
За ним внимательней гляди.
Кровь светлая весьма сильна.
Бывает верх берет она.

Не много мальчик разобрал,
 Но внутренне затрепетал.
К родной душе, к отцу бежать.
Скорей ему все рассказать.
Вот тайной делится с отцом.
Тот, выслушав, стал сер лицом.

- Как же я мог не понимать?
С нечистым дружит твоя мать.
На пополам расколот свет.
И не причастных просто нет.
И мы участвуем в войне
С тобой на светлой стороне.

За ними тенью ты ходи,
За каждым шорохом следи.
Должны мы все о них узнать,
Чтоб страшным планам помешать.

Чредою день за днем идет.
Луна кровавая растет.
Вот остается уж два дня
Им ждать до полнолуния.
Отец и сын почти не спят
И зорко за Лили следят.

Вот вечером в тени забора
Такие слышат разговоры:
- Удастся праздник нам с полна.
Ликуй, Кровавая Луна! 
Ведь в жертву будут приноситься
И Агнец сам и Голубица.
В горах их выследил шпион.
Решил задачу с блеском он.
Всех тех, кто их сопровождал,
Сразил отравленный кинжал.
И наши птички пленены
Как раз ко дню Большой Луны.
Сейчас их держат в капище.
Сбор в полночь возле кладбища.

                6
Отец и сын, едва дыша,
К проклятой рощице спешат 
Жрец их встречает: ''Вы, ребята,
Явились, что-то рановато''.
-Я муж Лили. –Я сын Лили.
- Мы с тайной миссией пришли.
Жрец усмехнулся: ''Наконец.
И младший с нами и отец''.
Им низко в пояс поклонился,
И, задом пятясь, удалился.

Поэт вошел, кругом глядит.
На камне жертвенном сидит
Мать. С ней ребенок на коленях.
Герой застыл в оцепененье.
- Она. Она. Его любовь.
Стучит в виски седые кровь.
Не постарела. Расцвела.
Как бы сиянье обрела.
Её дитя не описать.
Смотреть, молиться и рыдать.

Тринадцатый на них глядит,
Почти не дышит, весь дрожит.
Поэт ножом ей путы рубит
И край одежд ее целует.

- Беги. Беги, любовь моя.
Спасай пречистое дитя.
И сына моего возьми.
Меня в молитве помяни.

Я остаюсь след замести,
От вас погоню отвести.
Все трое на него глядят.
И слезы в их глазах кипят.

Крутою, тайною тропой
Тринадцатый летит стрелой.
Сбивают ветер с ног и град.
Грохочет рядом камнепад.
Стан чистой девы впереди.
Чудесный сверток у груди.

Взяв двух коней, спешит поэт
По тропам, путая свой след.
Уже слегка устали кони.
Когда стал слышен шум погони.
Вот догоняют всей толпой
А первым всадник молодой.

Охапка смоляных кудрей.
И взгляд лихой из-под бровей.

Да. Старший сын к нему спешит.
И в ярости слепой кричит:

- Ты предал нас! Я так и знал.
Всегда ты нас не понимал,
И не любил, и презирал.
Кота бездомного спасал,
А сыну в душу наплевал.

Я помню все! - так он сказал
И выхватил кривой кинжал.
- Теперь заплатишь ты с полна.
Ликуй, Кровавая Луна!

                Дети.

                1
Прошло лет двадцать – двадцать пять.
Точнее не могу сказать.
Давно все страсти улеглись.
Дни мирной жизни начались.
Притих кровавый лунный культ.
Спокойно бьется жизни пульс.

Банкир в синедрион полез.
Лили состарилась. Исчез
Сын старший прочь из этих мест.
Он, говорят, в стране чужой
Творит бесчинства и разбой.

Поэта все давно забыли.
И путь зарос к его могиле.
Но странно, на могилке той
Цветут и розы, и левкой.
Чьей же заботливой рукой
 Поправлен крест? И в летний зной
Кто поливает те цветы?
Конечно же, Лили, не ты.
                2
В один из тихих, теплых дней
На утлой лодочке своей
В те земли юноша приплыл.
С друзьями всюду он ходил.
Всего тринадцать было их
Счастливых, ясных, молодых.

Он вопрошал:' Друзья мои,
Зачем на свет явились мы?
Как жизни быстротечной дни
Проводим? Да и для чего?''
Никто не понимал его.
Но только выйдет за порог,
Все шепчутся: ''Пророк! Пророк!

Светловолос, голубоглаз.
Совсем он не похож на нас.
Да и друзья все таковы.
Не сыщешь темной головы''.
- Нет! У него есть сводный брат.
Кудрями черными богат.
С пророком не разлей вода.
И радость вместе и беда.
Еще у названного братца
Смешное прозвище –''тринадцатый''.
Пророк с друзьями на постой
Встал у вдовы немолодой.
Весь день по городу ходил,
Сердечно с каждым говорил.
И слухи начали летать,
 Всех будоражит и смущать.

 Немой вдруг начал говорить,
Парализованный ходить,
Слепой прозрел, трус осмелел,
Дурак заметно поумнел.
Слышны по всюду голоса:
- Пророк совершает чудеса.
К кому зайдет он погостить,
Тому судьба счастливым быть.

Все начали за ним следить,
Толпой бессмысленной бродить,
Считалось счастьем наступить
На тень пророка, зацепить
Одежды край и невзначай
О чем ни будь поговорить.

Вот раз толпою окружен,
За город в поле вышел он.
Сесть полукругом предложил,
И глядя в даль, заговорил.

- Все вы богами рождены,
Чисты, прекрасны и умны.
Я вижу все суда пришли
По зову крови и души.
У каждого есть божий дар,
Восторг творца, души пожар.
И каждому любовь дана,
Способная сквозь времена,
Сквозь бурю и огонь вести.
Себя лишь стоит обрести,

Стряхнуть нелепые грехи,
Очистить дух от шелухи.
А люди речь в ответ ведут:
- Не по плечу нам этот труд.
Да нам себя не прокормить.
Хотим мы вечно есть и пить.

И оглушает нас работа
До комы, до восьмого пота.
Долги кабальные, заботы,
Как в омутах водовороты.
И рассуждать уж нету силы
О следствиях и о причинах.
Понурый труд, угрюмый блуд
От чрева матери нас ждут.

Мы немощны, слепы, слабы.
- Вы не слабы, но вы рабы
Своих пристрастий и грехов,
Своих набитых кошельков.
Вам воля не нужна, гляжу.
И я вам это докажу.

Вас мучит голод? Неужели?
Скажите, а давно ль вы ели?
- С тобой мы целый день не ели,
А голода нет в самом деле.
- Да, насыщая голод духа,
Не помышляем мы о брюхе.
Не много нужно нам еды:
Орехов горсть, кувшин воды,
Да яблоко, да хлеба крошка,
Размером с детскую ладошку.

А чем же дух насытить свой?
Молитвой дружною, живой.
Вернейший способ и простой.
Кто хочет, повторяй за мной:

- Творец. Создатель жизни вечной,
Дороги духа бесконечной.
Отец, очисти нашу кровь.
Дай нам талант, пошли любовь,
Одежду, пищу и жилище,
Необходимые для жизни.
Мы ж обещаем впредь не лгать,
Возлюбленным не изменять,
Обиды и долги прощать,
От неудач не унывать.

Объединенная молитва
Наш верный меч в суровой битве.
Но мало просто умолять,
Делами надо доказать.
Сейчас чисты вы, как голубки,
Вольны и в мыслях, и в поступках.

И сами можете решать: грешить
Иль грех не совершать.
Ни голод, ни болезнь, ни страх
На вас не действуют ни как.

Есть силы выдержать обеты.
И тот, кто выполнит все это:
Что наши предки завещали,
А мы в молитве обещали
В течении хотя бы дня,
Тот братом станет для меня.
На завтра, ровно в этот час
На озере я встречу вас.

                3
Проходят сутки и под вечер
Пророк идет на место встречи.
Пришли не все. Примерно треть.
Как им легко в глаза смотреть
Друг другу. Справились смогли,
Обетов не нарушили.
Учитель слушает, молчит
И каждому в глаза глядит.

- Начнем с тебя. – Он говорит.
И юноша к нему спешит.
Веселый, рыжий паренек
С забавной кличкой ''огонек''.
- Мой брат, я чувствую заранее,
Что выдержишь ты испытание.
Платок свой шелковый достал,
Глаза парнишке завязал.
- Теперь на голос мой иди,
Из-под повязки не гляди.
Сам в это время в лодку сел,
Поплыл по волнам и запел.
            Песня Пророка.
Иду на тихий голос твой
По тонкой нити золотой.
Прожги мне грудь, но дай ответ.
Туда иду я или нет?
По хрупкой веточке пройду
Над пропастью, не упаду.
Лишь ты не оставляй меня,
О совесть, о сестра моя.

Молчит народ. Пророк поет.
По водам ''огонек'' идет.
Все в ужасе немом глядят
И отвести не могут взгляд. 

- Теперь повязку ты снимай.
И в лодку, брат мой, полезай.
Кто следующий?  Все молчат.
И под ноги себе глядят.
Стыдясь себя, бочком, бочком
Спешат укрыться всяк в свой дом.

По всюду слухи расползлись.
И пересуды начались:
- Пророк берет учеников!
Заставь молиться дураков.
И голову всю разобью.
Судачат, глупости несут:
- Чтобы одним из свиты стать,
Придется сильно голодать
И вроде с женщиной не спать.
Кто сможет целый день не есть,
Тому хвала, почет и честь!
И тянутся и в дождь, и в зной
Кликуши дикою толпой.

- Я день не ел! Я два! Я три!
- Как мы измождены, смотри.
- А я всех женщин ненавижу.
Тошнит меня как их увижу.
От них соблазны все и грех!
В один сарай собрать бы всех,
В железных кандалах держать,
И только оплодотворять.
- О брось свой взгляд!
Ведь я же свят!
Пророк за голову схватился
И прочь бежать от них пустился.

                4
За всеми этими делами
Мы позабыть успели с вами
Героя нашего сюжета.
Тринадцатый, откликнись. Где ты?
Вот он. Вдоль рощицы крадется
В лучах садящегося солнца.
Ты в памяти жива еще
Степь, что за старым кладбищем.


На месте брошенного капища
Кликуши лагерь свой разбили.
И видят все, как через кладбище
К ним горожане зачастили.
Тревожно как–то на душе.
Да что твориться там вообще?
Пророк глядит на них с печалью.
Во взоре боль, непониманье.

Догнал герой наш четверых
У рощи путников чудных.
Вздыхая горестно идут
И ношу тяжкую несут.
Вот к ним тринадцатый подходит,
Неспешный разговор заводит:
- Куда в столь поздний час идете?
И что с таким трудом несете?

- Несем яички мы и сало,
Чтоб грешным нам по легче стало.
Святым аскетам подношенье
Душе приносит облегченье.
Последователи пророка
Живут здесь все в аскезе строгой.
Как жить нас глупых наставляют.
Беседой мудрой поучают.

Чтоб за грехи себя ругали,
О смерти чаще вспоминали,
Да не шутили, не смеялись,
Гиены огненной боялись.

- Пойдемте к самому Пророку!
Он даст вам светлую дорогу.
- Куда нам. Очень уж грешны.
Ему такие не нужны.
Он учит кушать понемножку.
Не по плечу нам эта ноша.
Когда весь день, как вол работал,
Покушать от души охота.
Привыкли есть мы до отвала.
Да и не яблоки, а сало.

И с женским полом не понять.
Кого возлюбленной назвать?
И та, и эта строит глазки
И манит обещаньем ласки.
Прощать долги он говорит.
А мне–то, кто мои простит?
Обид не помнить? Вот те раз!
Не получается у нас.

Нам лучше по старинке жить.
Покаявшись, опять грешить.
Отшельник мудрый говорит:
''Бог милостив и нас простит''.
Тринадцатый слов не нашел
И молча рядышком пошел.

Вот подошли и пали в прах.
Корзины с яствами в руках
Дрожащих держат и зовут:
- Отшельник праведный, мы тут.

Выходит муж.
 Высок и дюж.
Могучих плеч широк размах.
И проседь в смоляных кудрях.
Фигура статная. Наряд
Из тряпок грязных. Цепкий взгляд.
Тринадцатый дух затаив,
Глаза расширив, рот раскрыв,
На это смотрит из кустов.
Вот это наглость! Нету слов.

Аскет же этот, так сказать,
Велел приспешникам забрать
Еду, чуть бровью поведя.
Они же на него глядят
По-рабски, ловят каждый взгляд.

Приняв суровый, постный вид,
Гостям ''отшельник'' говорит:
- О, псы смердящие, опять
Пришли вы взор наш утомлять.
Грехов позорный, мерзкий смрад
Дышать мешает мне, как яд,
Как гной. А вам ведь все не впрок.
О если б видел вас Пророк!
Да взглядом бы одним убил.
И у меня уж нету сил
Терпеть все это, наконец…
Но, впрочем, милостив творец.
Он любит вас. Он вас прощает.
И потихоньку очищает.

И я смирюсь и вас прощу.
Грехи я ваши отпущу.
Но знайте, что бы вас спасать
Жестоко буду я страдать,
Себя цепями истязать.
И на молитве мне стоять
Три дня придется без еды,
Без отдыха и без воды.
Вы ж кайтесь. Да и прочь ступайте,
Трудам аскетов не мешайте.

Смотреть на это нету сил.
Герой, наш губы закусив,
Из тени к ним выходит вдруг,
Зажав в руке тяжелый сук.
-  Обманщик, негодяй, подлец!
Ленивых, праздных душ ловец! 
Убью! - И палкой замахнулся.
Тот вдруг завыл и растянулся
Плашмя у самых его ног.
- О! Счастье! Нас услышал Бог.
Мольбам и стонам моим внял,
Святого ангела послал.

Нас посетил сам брат Пророка!
Он спрашивает очень строго.
Стою в молитве я три дня.
А должен семь! Прости меня!
Кого он палочкой ударит,
Так благодать свою подарит,
И выбьет множество грехов.
Заставь молиться дураков.
Ползут и за ноги хватают,
Целуют руки, умоляю,
В слезах галдят на перебой:
- Ударь нас палочкой, святой!

''Аскет'' же страсти накаляет
И масла в пламя подливает.
Кричит: ''Целуйте, ешьте землю,
Где виден след его ноги.''
Беднягу оторопь объемлет.
Да плюнь же ты на них, беги!

Насилу ноженьки унес.
Но стал сверлить его вопрос.
Откуда так ему знаком
Тот взгляд с разбойным огоньком?
А вспомнив, стал и сам не рад.
Да это же… мой старший брат!
Украдкой в тишине ночной
Назад крадется наш герой.

                5
Костер средь капища горит.
''Отшельник'' у огня сидит.
И рядом под ночным покровом
 Одиннадцать фигур знакомых.

- Зачем ты звал нас, старший брат.
Они, волнуясь, говорят.
- Лихим разбойником ты был,
Теперь отшельником прослыл.

А мы дельцы средней руки.
Приказчики, ростовщики.
Вот если к власти ты придешь,
Поддержку в нас всегда найдешь.
А если нет, уж извини,
И лихом нас не помяни.

- Да…  Вы не темные, не светлые.
Вы серенькие, незаметные.
Вам все равно в чьей лодке плыть.
Хотите вы спокойно жить.
Кто посильнее, с тем и вы.
На вас и держится власть тьмы!

Другого я от вас не ждал.
Все очень точно угадал.
Так знайте. Завтра в конце дня
Начнется крупная резня.
Нельзя откладывать ни дня.
И в деле вся наша родня.

Наш младшенький тут заходил
И сильно воду замутил.
Он в свите самого Пророка.
Считает, что взлетел высоко.
Родных совсем не узнает.
Что ж, слезы горькие прольет.

На завтра в ночь сместим Пророка.
Осталось жить ему не много.
Убьем миссию самого
И свиту жалкую его.
- Эй лысый! - резко бросил он
- Беги сейчас в синедрион.
Найдешь главу, отдашь письмо.
Смотри не потеряй его.
Приятно знать, что мамин дядя
Не рушит родственные связи.

Итак, у домика вдовы
Должны сидеть в засаде вы.
А верная моя команда
Прикинется заморской бандой.
Покрасим кожу в черный цвет.
Потом умылись. Банды нет.

Зарезав всех, поднимем вой:
- Погиб Пророк наш дорогой.
Весь город криком соберем.
И, как бы исподволь, начнем
Вопить, что нужен нам учитель,
Духовный, мол, руководитель.

Вы скажете: ''Отшельник тот
Для этой роли подойдет.
Он друг пророка самого 
В первосвященники его!
А я изображу смущение:
- Какой же я первосвященник!
Я недостоин, ухожу.
В пустыне Богу послужу.



Вы ж войти и в ногах валяйтесь,
Других на это подбивайте.
И мы, вот эдаким макаром,
Получим власть буквально даром.
Вам будут теплые места.
Нам с дедом главных два поста.

Пророка Богом объявим
И смерти культ возобновим.
Мол в жертву волею своей
Он отдал за грехи людей
Себя за сирых нас Отцу.
Пусть кланяются мертвецу,
Себя клянут и презирают,
Провал миссии прославляют.

По кругу пустим путь души.
Греши и кайся, вновь греши.
Тысчонку лет! Да уж не две ли?
Кружиться этой карусели.

                6
В порыве гнева благородном
Тринадцатый в поту холодном
Немедленно домой бежит.
- Укроемся в горах! - кричит.

- Нет. Ты не понял, брат названный.
Нельзя уйти нам с поля брани.
В сердцах людских идет сраженье.
И там выносится решенье.


Коль победят там силы тьмы,
Что ж, значит проиграли мы.
Но если проросли слова
Мои в умах и коль жива
Осталась проповедь моя.
Все станут как одна семья.
Тогда и жизни не жалея,
За правду вместе встать сумеем.
Итак, назначен срок конечный.
До завтра же, о брат мой вечный.

Выходит наш герой, шатаясь,
И на деревья натыкаясь,
По темной улице идет.
Вдруг у знакомых встал ворот.
Вы знаете, кто здесь живет?
Мать ''огонька'', брат и сестрица.
Он в темное окно стучится.
Открыли. С мукой застонал
И в ноги им с мольбой упал.
Жаль не слышна нам их беседа.
Вот все встают, идут к соседу.

Стремительно часы проходят.
Из дома в дом герой наш ходит.
В глаза глядит и убеждает,
Словами жжет и умоляет.
Ах, как кровь темная сильна.
Мешает выбору она.


- Я ничего, ведь не решаю.
- Я глуп и только помешаю.
- А мне детей троих растить,
Боюсь я их осиротить.
Герой наш слушает, молчит,
Но у порога говорит:
- Решает каждый сам от века
Быть мразью или человеком.
Спасая задницу свою,
Суть обретешь крысиную.
Какою будет твоя жизнь?
Решай. Смотри не ошибись.

На завтра возле их ворот
Собрался к вечеру народ.
- Учитель, видишь мы пришли,
Детей с собою привели.
Поверь, нам без тебя не жить.
Скажи же, как вас защитить.
- Благодарю вас за старание.
Осталось прежним испытание.
Кто чистой, искренней душой
В молитве свяжется со мной
Не встретит никаких преград.
Тот мне отец и мать и брат.

Поют молитву дружно хором
И вместе к берегу подходят.
Пророк, негромко напевая,
Спокойно на воду ступает
И словно посуху идет,
Всех взглядом за собой зовет.
За ним друзья его шагают.
Крепка вода под их ногами.
А следом местный паренек
С веселой кличкой ''огонек''.

Что дальше? Снова встал народ.
Молитва стихла. Вдруг вперед
Брат ''огонька'' – малыш трехлетний,
Ребенок в их семье последний
Выходит. ''Братик мой!'' - кричит
И по воде за ним бежит.

Со страшным криком его мать,
Пытаясь малыша поймать,
На водную ступает гладь.
За младшим сыном по пятам,
проваливаясь тут и там,
То по колено, то по пояс
Идет невиданной тропою.
С трудом до места доползает
И сыновей там обнимает.

И сразу же, со смехом звонким,
Дочь плотника (огонь–девчонка)
Бежит. ''Ну, Кто за мной?'' – зовет.
По водной глади вслед идет
Кузнец. Видать ее жених.
За ним друзья. Народ притих.

И вот звучат, слышны едва,
Молитвы памятной слова:

- Мы обещаем впредь не лгать,
Возлюбленным не изменять,
Обиды и долги прощать,
От неудач не унывать.

И осторожно друг за другом,
Борясь с неверьем и испугом,
Идут неведомой дорогой,
В себя поверив понемногу.
 По пояс или на коленях,
По горло иль на четвереньках.
Всех держит водная тропа.
Редеет серая толпа.

В тени развесистого клена
Застыл глава синедриона,
Разбойник с буйной головой
И братья серые его.
Их ужас охватил глубокий, 
Но все ж глядят по сторонам.
Быть может мы не одиноки
И кто ни будь примкнет и к нам?
                7
Кто прячется в тени деревьев
И медлить принимать решенье?
Вглядись внимательней, читатель.
Да это ж мы с тобой, приятель.
А времени не остается.
Вот-вот нам выбирать придется.
Ну что ж поглубже мы вздохнем,
С начала самого начнем.

Что значит никогда не лгать?
Как это можно обещать?
Себе ответим на вопрос:
А кто вообще придумал ложь?
Кому враньем мы помогаем?
Кого лукавым называем?
Итак, стараемся не лгать.
А если правду грех сказать,
Сумеем просто промолчать.

Обиды и долги прощать
Нетрудно, если вспоминать
Кому успел сам задолжать.
Конечно трудно начинать.
Лицом к лицу с самим собою.
Не каждый выдержит такое.

А вот теперь не унывать!
Друзей на помощь призывать.
Душевный мусор разгребать
И полностью осознавать
Себя в делах, словах и в чувствах.
Весьма нелегкое искусство.

Кровь темная увы сильна.
Мешает выбору она.
Но светлая еще сильней
И сердце тянется за ней.
А время, как песок бежит.
В дверях тринадцатый стоит.
- Какою будет твоя жизнь?
Решай. Смотри не ошибись!
                Эпилог.
На безымянном острове
Клыками скалы острые.
В них пропасти бездонные.
Вглядись в глубины темные.

Ты слышишь? Голоса раздались:
- Пророк ушел, а мы остались.
Теперь поставим на колени
Беспечных жертв душевной лени.

Картину мира им подменим.
Мы рабство назовем смиреньем.
Достоинство в них изживем,
Гордыней адской назовем.

Ложь с истиной смешаем ловко.
Пора захлопнуть мышеловку!
Получат твари все сполна.
Ликуй, Кровавая Луна!

Увы. Мы в темном лабиринте.
И нету путеводной нити.
Одно спасение, дружок.
В груди негромкий голосок.

Он не предаст и не соврет,
По краю бездны проведет.
Его ты лишь не заглушай.
Смотри не ошибись.
Решай!

                Талисман.
     Романтическая сказка
 с политической подкладкой.

                Пролог.
Ой, да не песню ли мне воспевать,
Сказку ли дивную вам рассказать.
О легендарном двадцатом столетии,
О золотом его десятилетии.

Светлой романтики чистые годы,
Путь коммунизма и дружба народов.
Все без кавычек. Я вас уверяю.
Помнит сказитель эти реалии.

Царь Леонид восседает на троне.
Взгляд с поволокой, кудлатые брови.
После инсульта замедленны речи.
Взор затуманен, опущены плечи.
Тяжко нести в одиночестве груз –
Славный, могучий Советский Союз.

Не о себе в его взгляде печаль.
Приоткрывается времени даль.
Шквал надвигается горя и слез.
Мчится вперед наш шальной паровоз.
Ну, а народ? Эх, наивный народ.
Горькую чашу до дна изопьет.

Ладно. Вернемся к началу сюжета.
Семьдесят пятый. Московское лето.



Исстари русская матерь-земля
Крутится вертится опричь Кремля.
Сила ее на трех рыбах стоит.
То МГУ, да МГИМО, да МАИ.

В скверах цветет городская натура.
В ВУЗах экзамен идет. Абитура.
                1
Ой вы гусли-самогуды.
Переливы, перегуды.
О политике молчите.
Об извечном говорите.
Струны серебром звенят,
Как живые говорят:

Дивны Ленинские горы.
Ныне горы Воробьевы.
Три приезжие девчонки.
Укорочены юбчонки.

Пред глазами город–рай.
Воплощенной сказки край.
Рядом зданье МГУ.
Что достанется кому?

Три девицы перед сном,
Сами знаете, о чем,
Затевают жаркий спор,
Всем знакомый разговор.

Для чего живет свой век
Царь природы – человек?
Что для современной девы
Быть должно на месте первом?

Говорит надменно Стелла:
- Красота решает дело.
Что учебники зубрить?
Можно так все получить.

Я вот в ВУЗ не поступаю,
В Доме моды выступаю.
Наглый взгляд. Шаг от бедра.
Принимают на ура!

Лиля разговор ведет:
- Нет. Еще важней расчет.
Мне бы в ''Плешку'' поступить,
А потом завмагом быть.
Да пробраться в славный ГУМ
Или в элитарный ЦУМ.

Смотрит круглыми глазами
На своих подружек Жанна.
- Ну, девчонки, вы крутые.
Планы ваши золотые.

А мои пути простые. 
Медицинский. Хирургия.
Поступить бы, отучиться,
В Вологду распределиться.

И еще одна есть тайна.
Сверхсекретное желанье.
Вот бы парня повстречать,
Чтоб душою понимать
Даже и без слов друг друга.
Усмехаются подруги:

- Сказки в детстве мы читали.
Раньше тоже так мечтали.
Но суров двадцатый век.
Изменился человек.
Быть успешной нынче надо.
Устарели твои взгляды.

Слышат девы за спиной
Кашель старческий сухой.
К ним подходит древний дед.
Девяносто с лишним лет.

Говорит: ''Я здесь стою,
Сувениры продаю.
Вас нечаянно подслушал.
Славные же вы девчушки.
Вам желаю в этот час
Пусть все сбудется у вас.

Подарить хочу вот это''.
Вынимает три браслета.

Мол, по сердцу и уму
Выбирайте, что кому.

Девочки переглянулись 
Удивились, улыбнулись.
Чтоб дедка не обижать,
Им пришлось подарки взять.
Бижутерия смешная.
Что ж, она не помешает.

Вот вернулись на квартиру.
Их хозяйка баба Ира
Недовольная встречает.
- Очень поздно, вы! – ругает.

- Вот, послал Бог квартиранток,
Полуночных экскурсанток.
Марш в кровати. Быстро спать.
Завтра рано всем вставать.
                2
Мои гусли золотые.
Струны звонки литые
Нашу душу успокойте,
Колыбельную нам спойте.
Гусли бряцают тревожно
И уснуть нам невозможно.

Все в постелях. Поздний час.
Бьют часы двенадцать раз.
- Ой, девчонки – шепчет Стелла.
Вон шевелится портьера.
 
Тени корчатся в окне.
Жутковато что–то мне.

Посмотрите! Мой браслет
Форму изменил и цвет.
Помните была медяшка.
Сверху красная стекляшка.
- А теперь то что? Скажи нам.
- Золотой он стал, с рубином!
И узорный хитрый шрифт
Надпись тайную хранит.

Девушки помозговали,
Шифр волшебный разгадали.
Надпись золотом блестит.
''Будь красивой!''– говорит.

- Лилька, доставай-ка свой.
Ну-ка, ну-ка? Ой-ой–ой!
Был из белой он пластмассы. 
Ныне платина с алмазом.
Новый шифр во тьме горит.
''Будь хитрее!''– говорит.

Вот рукой дрожащей Жана
Вынимает из кармана
Ей подаренный браслет.
Железяки больше нет.

Вещь ажурного плетенья,
Серебристого свеченья.
И из жемчуга морского.
Вложенные два слова.
Шрифт нетайный. Смысл простой.
И гласит он: ''Будь собой!''
Гусли песнь свою поют,
В гости дрему–сон зовут.
Комната в глазах кружит,
Сладкий сон девчат манит.
Не заметили и сами,
Как все трое задремали.

Утром спешка, беготня.
Все иначе в свете дня.
На браслеты посмотрели.
Показалось? В самом деле?
Вынули из-под подушек
Лишь смешные безделушки.
Некогда тут размышлять.
По делам пора бежать.

Ах вы, люлюшки-люли.
Все экзамены прошли.
Поразительный успех.
Получилось все у всех.

В медицинском наша Жанна.
Лилия в Плехановском.
Стелла к Зайцеву попала.
Пашут как стахановки.

О браслетиках молчат.
Но взгляните на девчат.
Носят не снимая,
Значит доверяют.


              3
Сказки да былины.
Песни льются складно.
Но в обычной жизни
Все не так понятно.

Ужинали как–то
Вечером подружки.
- Что с тобою, Жанна?
Слезы льются в кружку.

- Стыдно мне, девчонки,
Молвить о причине.
Все смешно и просто.
Дело тут в мужчине.

Практика в больнице.
Да хирург маститый.
Глупенькое сердце
В дребезги разбито.

Проседь. Руки Бога.
Бас суровый, строгий.
И глаза стальные,
Грустные, родные.
 

Лепки правильной лицо.
Из железа нервы.
Обручальное кольцо
Да на ручке левой.

Свет Иван Васильевич
По прозванью ''Грозный''.
Всю больницу в трепете
Держит. Я серьезно.

Влипла безнадежно.
Ясно понимаю.
Милые подруги,
Просто пропадаю.

Стелла фыркнула –''Ну что ж?
С нами ты не пропадешь!
Кстати, чем не шутит черт.
Очень скоро Новый год.

А в доме моды Зайцева
Фуршетик намечается.
Вся элита, весь бомонд
К нам отметиться придет.

Акопян – колдун с улыбкой.
Спиваков с ансамблем скрипок.
Контрамарок дам на всех.
Приглашай своих коллег.

Тебя к Славе отведем,
Лоск столичный наведем.
Сменим имидж, макияж.
Грозный доктор будет наш.



Тридцать первого под вечер
Жанна в ожиданье встречи.
Слава Зайцев не подвел,
Новый имидж изобрел.
Платье в пол и украшенья,
Кос изящное плетенье.

В светлом зале стол накрыт.
Там скрипичный хор звучит.
Восхитительный Вивальди.
Как снежинки кружат вальсы.

Стелла, Жанночка и Лиля
Словно ангелы без крыльев.
Всех троих украсил Слава.
Просто чудо. Боже правый!
Гости… Ты откроешь рот!
Да. Собрался весь бомонд.

Входит ''Грозный''. Он известен
И в кругах элиты тесных.
Все спешат с ним поболтать,
Да на пластику попасть.
Ну, а он в своем кругу
Держится и ни гу-гу.

Бьют часы двенадцать раз.
На секунду свет погас.
Свечи в темноте мерцают.
И девчонки замечают,
Что браслеты из опять
Начали свой вид менять.
                4
Стелла шепчет: ''Танец белый
В микрофон я объявлю.
Приглашай Ивана смело.
И скажи ''я вас люблю''.
Вспыхнул свет и глянул вальс.
- Доктор, приглашаю вас.

Пол второго на часах.
Наша Жанна вся в слезах
Возле зеркала стоит.
Стелла вслед за ней бежит.

- Что, призналась?  - Не смогла.
- Ну, а он что? - Как скала!
Час со мной протанцевал,
Ни полслова не сказал.

Стелка скрипнула зубами.
- Любят мужики глазами!
Поменяем–ка браслеты.
Нам поможет только это 

Жанна через зал идет.
Шеи вытянул бомонд.
''Грозный'' глаз с нее не сводит,
Вдруг вскочил и прочь уходит.

В вестибюле со слезами
Догоняет его Жанна.
- Я прошу, не уходите!
- Милая, меня простите.
Старый дурень размечтался.
Чуть в любви вам не признался.
Вы небесная звезда. 
Лучезарна, молода.

Жениха найдете здесь.
Ну, а я – трухлявый пень
Уползу в свою нору
Да от горя там помру.

- Свет Васильевич Иван,
То ли слеп ты, то ли пьян.
Для тебя я наряжалась.
Да видать перестаралась.

Слишком яркий макияж.
Слишком броский антураж.
Блеск для губ платком стирает
И браслет с руки снимает.

- Так получше? – говорит.
''Грозный'' чуть живой стоит.
- Ты, мой ангел неземной.
Будь прошу моей женой.
Да иль нет?  - Дурак ужасный!
Ну конечно я согласна!

Только слышат: в коридоре
Стелла охает и стонет.
- Ванечка, прости меня.
Помощь здесь нужна моя.

В самом темном уголочке
Стелла сжалась вся в комочек.
- Что случилось? Объясни.
- Лучше на меня взгляни!

Смотрит Жанна на подругу,
Холодея от испуга.
Вот браслетик–то какой.
Вот что значит ''быть собой''.
Ушки рысьи, нос лисички,
Глазки - щелки без ресничек.

- Все теперь ты, Жанна, знаешь.
И дружить со мной не станешь.
Я не стою ни гроша.
Безобразная душа!

- Стелла, ты не горячись,
С выводом не торопись.
Вижу искренние слезы
 Лучше сделали твой образ.
Думаю, все поправимо.
Ой! Проходит кто–то мимо.
Поскорей снимай браслет.
Это Лиличка. Привет!

На лице у Лильки ужас.
Все заметила подружка,
Только вид не подает.
Сладким голосом поет.
- Вижу все у вас отлично.
Измененья в жизни личной.
Попросить хочу у вас
Золотой браслет на час.

- Ну, конечно же бери!
Надевай хоть сразу три.
Лильку аж перекосило.
Золотой браслет схватила
И пустилась на утек.
Ей на встречу паренек.

Спивакова музыкант.
Виртуоз Москвы. Талант.
Лилька, в миг браслет напялив,
Стала жечь его глазами.
Он же смотрит сквозь нее.
Стеллу ищет. Е – мое!

Вот подходит и волнуясь,
Говорит: ''Давно ищу Вас.
В жизни вы еще прекрасней.
Видеть вас так близко – счастье''.

- Нет! Нет! Нет! Я не такая.
Знайте, я совсем плохая.
Лишь обертка хороша,
Но уродливая душа.

- Стелла. Стелла. 
Лебедь белый.
Слезы брызнули из глаз.
Близится к концу рассказ.

Уж рассвет глядится в очи
Странной новогодней ночи.
Вправду сказочная ночь.
Сорваны все маски прочь.

Едут Жанночка с Иваном,
Стелла с юным музыкантом,
Все к девчонкам на квартиру.
У подъезда баба Ира
Их встречает, говорит:
- Проходите. Стол накрыт.

Ночью Лилька прибегала.
Вещи в пять минут собрала.
Улетела как стрела,
Слова не передала.
Я и спрашивать не стала.
Ветер в спину! Умотала.
 
                5
Кстати, жаночкин браслет
Больше не меняет цвет.
Жемчуг с чистым серебром
Носят девушки вдвоем.
Стелла смело надевает.
Надпись очень вдохновляет.

Надо ль говорить о свадьбах,
О воздушных белых платьях,
Что мужья из на руках
Носят, как в волшебных снах.

Баба Ира навещает,
С ребятишками играет.
В общем жизнь кипит ключом,
Правильным идет путем.

Спросите: ''Кто видел Лильку?''
Ой! Да кто ее не видел!
Бренд по всей Москве гремит.
Магазинов сеть ''Лилит''.

Муж в торговом министерстве.
Выгода иль голос сердца?
Рассуждать тут неуместно,
Да и вряд ли интересно.
Носит ли она браслеты?
Точно неизвестно это.
Но доподлинно я знаю,
Что до сей поры гуляет
По площадке смотровой
Старец древний и чудной
И лоток с собой таскает
 с бижутерией смешной.

Пару раз я с ним встречалась
И браслет достать пыталась.
Но всегда один ответ:
- Чуть попозже. Нынче нет.

И на Воробьевых часто
Я гуляю в час заката,
Голову свою ломаю.
Ну чего мне не хватает?
Верности иль простоты?
Иль душевной чистоты?
Вот когда найду ответ,
Вам открою свой секрет.


                Эпилог.
Умер Леонид Ильич.
В производстве паралич.
Обескровлена страна.
Совесть тоже продана. 
Как тепереча нам жить?
Жаночкин браслет носить.




               Быть.
     Совсем простая история.   
            
               Экзамен.
                1
Сибирь. Зима. Да зверь мороз.
Забытый Богом леспромхоз.
Семидесятый на дворе.
Сарай промерзший на заре.

За стенкой спят отец и мать.
Стараясь им не помешать,
Девчушка тощая одна
Рассвет встречает у окна
Знакомый сон вновь разбудил.
Восторг был выше её сил.
Полет, летящая земля.
Фиалок синие поля.
В лазурном море корабли.
И город мраморный в дали.

Был слышен тихий зов звезды.
Вокруг нее цвели сады.
И птиц небесных голоса
Понятны были. Чудеса
Там были делом рядовым.
Но сон развеялся как дым.

Как худенькая обезьянка,
К окну бежит девчонка Ланка.
Закутав плечи в покрывало,
К стеклу морозному припала.

Нет жив тот мир, что был во сне,
В узорах дивных на окне,
В его изгибах, завитках
И в легкокрылых облаках,

Что так похожи на коней
 С кудлатой гривой, на зверей
 Мультяшных, а всего живей
В тетрадке с детскими стихами,
Что рвутся из груди ночами.

Звенит будильник. Все встают,
Хлеб мажут маргарином, пьют
Не сладкий и не вкусный чай.
Друг другу даже невзначай
Не улыбнуться, не кивнут.
Пора на службу. Все встают
И как на каторгу идут.
Их жизнь, как мутная река.
Не радуют их облака,
Узоров чудо на окне
И солнце в синей глубине.

У папы стыдная беда.
Он водку пьет и пьет всегда.
Поэтому теперь наш дом
В сыром бараке за холмом.

Все говорят: ''Он завербован''.
А Ланка слышит ''заколдован''.
И видит цепи на ногах
И смертную тоску в глазах.

Отец в плену. Он злым, суровым,
Безумным магом очарован.
Еще ведь пару лет назад
Он был звезда. Пижон и франт.
Душа компании. Поэт
 и музыкант. А их дуэт
Был знаменит на весь райцентр.

А нынче продана гитара.
И не поет романсов мама.
Большая стыдная беда
Все это стерла на всегда.
А мама служит в магазине.
Точеной куколкой в витрине
В халате беленьком стоит.
А сзади груда шоколада,
Халвы, сгущенки, мармелада
Роскошным ворохом лежит.

- Теперь нам все не по карману.
Сама ведь понимаешь, Лана.
Да. Понимает и грустит.
Но кто же маме объяснит,
Что горькая грустинка эта
Совсем, совсем не о конфетах.
                2
С портфелем неуклюжим Ланка
Во двор выходит спозаранку.
Её встречает на заборе
Сосед по парте Козин Коля.
Руками машет и свистит,
С забора кубарем летит.
В малокомплектной нашей школе
Лишь два отличника. Мы с Колей.

Три километра путь неблизкий.
Хватая мой портфель под мышку,
Колян хохочет. И вперед
Тропинка нас сквозь лес ведет.

В сугробах валенки теряя,
К сосне заветной подползаем,
Ствол обнимаем, смотрим ввысь,
Где ветки в облака вплелись.
А Коля шепчет: ''Знаешь, Ланка,
Хочу секрет тебе открыть.
Ведь у меня теперь есть папка.
Он согласился с нами жить.
Дядь Петя. Новый наш технолог.
Сосед и мамкин друг–знакомый''.
И счастье в Колькиных глазах,
В стыдливых, искренних слезах.

Эх, тетя Люся, тетя Люся,
В блестящем платье, в красных бусах.
Хной выкрашенный пук волос.
И резкий запах папирос.
''Гулящая''– все говорят.
А Колька опускает взгляд.

Но школа все-таки нас ждет.
Пора продолжить наш поход.

Мост через речку на пути.
Но мы по льду, как вихрь летим.
Карабкаемся на обрыв.
И словно в первый раз, застыв,
Глядим, как перед нами прямо
Встает огромный красный замок.

В тени водонапорной башни
Дракон таится злой и страшный.
Снежков атака и броском
Преодолен последний холм.

Вот школа. В тонком пальтеце
На покосившемся крыльце
Учительница. Наш кумир.
На ней стоит наш хрупкий мир.

Ах. Валентина Николаевна.
Простой души святое таинство.
Хрустальный колокольчик в сердце
От вас достался мне в наследство.

Волною пепельные волосы.
Печали нотка в тихом голосе.
Да как же страшно ей на свете.
Муж пьющий и больные дети.
Да шестьдесят рублей зарплата.
Ну да. Одета не богато.
Откройте мне секрет терпения,
Исток святого вдохновения.
Наш бриллиант в простой оправе,
Свет Валентина Николавна.

Неприхотливо, неказисто
Светилось искренне, лучисто
Простое счастье. Солнца лучик,
Глядящий робко из-за тучек.
Ах если б ведать, где нас ждет
Судьбы опасный поворот.
                3
Поселок новость потрясла.
Отца ментура замела.
Была какая–то гульба,
С ножами драка и стрельба.
Есть жертвы. Отпечатки сняты.
Быть кто–то должен виноватым.

Отец... Сквозь годы–облака
 Смотрю. Тебе нет сорока.
Густая проседь на висках.
В глазах вопрос, отнюдь не страх.

Пронзительный крик слышу свой.
И вижу, как идет конвой,
Как папа вздрогнул, оглянулся…
Отец из зоны не вернулся.

А через год, в начале лета,
С работы мать пришла с букетом.
Неслыханный изыск для нас.
Вся улица не сводит глаз.

Цветы прекрасны. Марьин корень.
Они в лесной глуши растут.
Не каждый их в тайге находит.
Собрать букет – нелегкий труд.

Сказала мама: ''Уезжаем,
Вещей с собой не забираем,
Все купим в городе большом
В далеком центре областном.

Зачах несчастный наш поселок.
Тут нету даже средней школы.
Тебя как будем обучать?
Не в интернат же отправлять''.


И вот въезжаем в дом высотный.
На Ланке плащ японский модный.
Под руку с новым мужем мать.
Дядь Петю папой надо звать.

Вот жизнь другая начинается.
И ведь совсем не вспоминается
Ни о поселке, ни о школе.
Забыла Ланка и о Коле.

Восьмое марта. Гости в доме.
Собрали старых всех знакомых.
Стол ломится и вина льются
Рекой. Мать с отчимом смеются.

- Ну, как поселок наш веселый?
Там, говорят, закрыли школу?
Поди совсем вы одичали!
Как Козины? Все замолчали.

- Вы, что не слышали?  Серьезно?
Ведь Люська Козина замерзла.
Все ночью самогон искала,
Видать в сугробах заплутала.

А Кольку сдать в детдом хотели,
Видать чуток не доглядели.
Когда стервец стащил веревку? 
Взял и повесился в кладовке.



Тут мама вздрогнула некстати
И пролила вино на скатерть.
У Ланки слезы полились.
И гости сразу разошлись.

Ах, Коля, Коля. Сколько боли.
Кто перепутал наши роли?
Навязчивый, тягучий сон.
Как долго Ланке снился он.

Вот на обочине дороги
Мальчишка бледный, босоногий.
Глядит он пристально и странно.
Что ты ему ответишь, Лана?

Жизнь шла, как в мутном сновидение.
Четырнадцатый день рождения.
 Глядь, из костлявой обезьянки
Вдруг стала девушкою Ланка.

Ромашкой хрупкой расцветает
И на себе вдруг замечает,
Уже который раз подряд,
Невыносимый липкий взгляд.

Ужасно отчима внимание
И мамино непонимание.
Да сколько ж подлый взрослых тайн?
Пожалуй, и не сосчитать.

Дружок мой Колька, может быть
И мне твой способ применить.
Уйти без слов. Водой утечь.
Не жизнь свою спасти, так честь.
На прочность испытать веревку,
Петлю сплести рукою ловкой,
К балкону крепко привязать
И спрыгнуть. Не достать, не снять.

Она, отбросив детский лепет,
Морским узлом веревку крепит. 
Вдруг голос в комнате пустой:
- Ну что ты делаешь? Постой!
Самоубийство отменить.
Тебе повелеваю ''Быть''!
Знай, нет позорнее поступка,
 Чем на себя наложить руки.
Решиться тягостный вопрос.
А ты смотри, не вешай нос.

Есть в нашей жизни смысл и радость.
И это вскоре ты узнаешь.
Одно сумей уразуметь.
Есть выбор ''быть или иметь''.

Готова будь. В любое время
Тебя на прочность им проверят.
Девчонку крупной дрожью бьет,
А по спине холодный пот.

Ну да. Решение нашлось.
Курьерской поезд мчится в ночь.
Свой город Ланка покидает
И к бабушке переезжает.
                4

Теперь ускорим время бег.
Опустим пару, тройку лет.
Мы видим нашу героиню.
По ветру локоны льняные.

Крутые джинсы и кроссовки.
Какая выросла красотка.
Ведет ее простой маршрут
На лекции в пединститут.
Она звезда, она принцесса
В кругах не узких. Поэтесса.

Сны о фиалковых полях,
О тихих звездных голосах
Потоком радостным идут,
Рядами стройными встают
В чеканных трепетных стихах,
В литых серебряных строках.

Студенческие годы мчатся
В потоках солнца, в брызгах счастья.
Вот и диплом не за горами
И первый сборник со стихами.

Чтобы украсить выпускной,
Объявлен конкурс областной.
Литературный, юморной
И вроде бы не проходной.


Того, кто ярче отразит
Студенческий нелегкий быт,
Коль ректор очень поколдует,
Большой журнал опубликует.
Пока печатает творения
''Студенческое обозрение''.

От Ланы ждут конечно все
Великолепного эссе
Иль басни едкой, озорной.
Но нет идеи никакой.
Порою творчество буксует.
Что ж всех призов не завоюешь.

Вдруг вышла пьеса. Да в стихах.
Ну просто бомба. Просто ах!
Сюжет ехиден, интересен.
Но автор пьесы неизвестен.
Всех поразил, всех покорил
Великолепный аноним.

Тут слухи начали бродить:
Мол, это Ланка все чудит.
Себя решила испытать,
Инкогнито приз первый взять.

Вот Лана в деканат идет,
Речь откровенную ведет:
- Ведь эта пьеса не моя.
Декан смеясь ее обнял.


- Ну хватит, девочка, шутить.
Узнал я авторский твой стиль.
Ты подписаться постеснялась,
А может даже побоялась.
Да и понятное ведь дело.
Как ты там ректора поддела.
А как прошлась по ГорОНО!
Остро. Находчиво. Умно.
Ты ни о чем не беспокойся.
Прикрою я. Ты их не бойся.

Выходит Ланка, хлопнув дверью.
Мне все равно никто не верит.
Смеются все и поздравляют,
Меня за смелось прославляют.
Пускай… Мне приписали пьесу?
В моих же это интересах.

И в преддипломной круговерти
Ей было даже не заметно,
Что поэтический сны уже не снятся.
Не слышны и звезд ночные голоса.
Все. Прекратились чудеса.

Да и её любимый Толик
Давненько что–то не заходит.
Мальчишка с синими глазами.
Все ''трубадуром'' его звали.
На флейте, словно Бог играл
Да в Гнесинку все поступал.
Чуть–чуть по баллам не прошел
И в наш пединститут пришел.
- Вы там не слышали, девчонки,
Где укрывается наш Толька?
-  Да говорят, пошел опять
А поход. Столицу покорять.
Диплом забрал и молча смылся.
Болтают, что в Москве женился.
 
И сборник тоже в свет не вышел.
Вот из редакции ей пишут:
'' Глянь. Перестройка за окном.
А ты поешь черте о чем.
Вам мЫшленье углУбить надо.
Пересмотрите свои взгляды.''

А пьеса, будь она не ладна,
Идет в любительском театре.
Дешевых лавров набрала,
Второе место заняла.
Нелепо это все и странно,
Но на афише имя ''Лана''.

О, как же переменчив рок.
И как жесток порой урок.
Идут за взлетаем паденья.
Так наберемся же терпенья.

                5
Геологический поселок.
На горке восьмилетка школа.
Вот наша Ланочка идет.
Ей нелегко. Она ведет

Русский язык, литературу,
Историю и физкультуру.
Еще кружки висят на ней.
Что ж, дефицит учителей.

За книгой вечера проводит,
Учеников в походы водит.
Сырой барак да зверь мороз.
Жестокий мучит токсикоз.
Живот заметно округляется
И обстановка накаляется.

Чтоб языки укоротить,
Пришлось ей хитрость применить
И ''Трубадура'' обелить,
В горах афганских схоронить.

Тайга. Тайга. Метет пурга.
А кто сказал, что жизнь легка?
Перемешались тьма и свет.
И выхода, как будто нет.
Но ты печали не сдавайся
И сквозь сугробы пробирайся.


                6
Опять продвинем наш сюжет.
Вот Лане ровно тридцать лет.
Законный муж. Уютный дом.
Квартира в центре областном.
Простая торная дорога.
Карьера в школе педагога.
Благополучно все, прилично
В делах и даже в жизни личной.
Дочурка умницей растет
И мужа папою зовет.

В порядке все, но вот что странно:
Промозгло на душе, туманно,
Как будто что-то потеряла
Или от поезда отстала.
Не пишется давно стихов.
И вовсе не бывает снов.
Всех проза жизни заедает.
Ну, с кем такого не бывает?

Все чаще Лана замечает –
Её возлюбленный скучает,
С ней по душам не говорит,
В глаза не смотрит, все молчит.
 
Вот раз вернулся очень поздно,
Глядит тревожно и серьезно.
- Что с тобой, Леша? Объясни.
Открой мне правду, не тяни.
Да расскажи же, что случилось.
Я чувствую, все изменилось.
Ведь я тебя теряю, Леш.
Умру я, если ты уйдешь.

- Послушай, Лан, что я скажу.
Да. От тебя я ухожу.
Мне это трудно объяснить.
Попробуй все-таки простить.
Ах, Лана, Лана, дорогая.
Да ты ведь стала никакая.
Законный муж, дом и зарплата –
Вот все, что в жизни тебе надо.
Мне тяжек груз твоей любви
Да и объятия твои.

С тобою мохом я покрылся.
Я чувствую, что заблудился,
Себя как будто потерял.
Не это в жизни я искал.
На север завтра улетаю,
А вам квартиру оставляю.

Закрылись двери. Вакуум. Ночь.
Спокойно спит в кроватке дочь.
В углу горит ночная лампа.
Фотоальбом листает Лана.

Все помнят старые страницы:
Поездки, встречи, даты, лица,
Осенний, штормовой Байкал,
Хребты седых Саянских скал.
Да. Счастье редкая жар–птица
Ей в каждой видится странице.
Ты не смогла, не сберегла,
К привычке пошлой все свела.

Ах Лешка, Лешка, мой хороший.
Как разошлись наши дорожки?
Спазм в горле, а душа кричит.
Но не корит. Благодарит.
Вы замечали, видно, сами.
Мы каждый день сдаем экзамен.
Вопрос один сложней другого.
И негде подглядеть ни слова.
Эх. Хоть бы уж на тройку сдать.
Нет. Двойка. Все с нуля опять.

         Переэкзаменовка.
                1
Вечер. Школа. Педсовет.
В окнах ядовитый свет.
Выступает директриса.
Как ошпаренная крыса
Ножкой топает, визжит,
Желчью брызжет и рычит
На девчонку химичку
С русою смешной косичкой.
Как она не справедлива.
Как заносчива, кичлива.
Мол, не смей никто дышать, 
Думать, чувствовать, решать.

Раньше б Лана промолчала.
Но в душе вдруг прозвучало:
''Лана, Лана, дорогая.
Ты ведь, просто, никакая''.
У доски она встает.
Речь защитную ведет.

Вот и сорвана расправа.
Но в дверях встречает Лану

Секретарша. Острый взгляд. 
В каждом слове смертный яд.

- Свет, Георгиевна Лана,
Повели себя вы странно.
Пафос-то такой к чему?
И подтекста не пойму.
Мы вас умницей считали
И дышать вам не мешали.
Вы забылись, мой дружок,
Сели не на свой шесток.

Или вы вступили в гонку? 
Место завуча свободно?
Да по вашим ли зубам?
По куриным ли мозгам?
Здесь царят свои законы.
И у всех свои резоны.
Будете смущать народ,
Перекроем кислород.

Показался год кошмаром.
Заявленье пишет Лана.
В детский дом ее позвали.
Раньше тоже приглашали.
Только мучали сомненья.
Нынче принято решенье.

На столе большое фото.
А с него угрюмо смотрят
Ребятишки из детдома.
Лица хмуры, незнакомы.
Завтра первый ждет урок.
Новый жизненный виток.

                2
Годы вдаль в припрыжку мчатся.
Вот каким бывает счастье.
Детский дом. Любимый дом.
Поселилась Лана в нем.
Как свободное дыханье
Обретенное призванье.
Радостно, легко идти
Нам по правому пути.

Из насупленных зверяток
 Превращаются ребята
 В ласковых и шаловливых,
 Непослушных и смешливых.
Всех их любит тетя Лана.
Дочка рядом постоянно.
Жизнь осмысленна, полна.
Настоящая она.

Лана средства выбивает
И поездки затевает.
Путешествия большие
В разные концы России.
В величавую Москву,
В Петербург и Кострому.
Пусть узнают эти дети,
Что есть чудеса на свете.


В Эрмитаже побывали. 
Море Черное видали,
Летний ласковый Байкал
И хребты уральских скал.

Вечерами у костра
Взрослые и детвора
Собирались поболтать,
Кто, что может рассказать.
Что читали, что видали?
Новенького что-то узнали?

Тетя Лана здесь звезда.
Без особого труда
Сказки добрые слагает.
Как живые возникают
Города из шоколада
И моря из лимонада.
По фиалковым угодьям
Кони облачные ходят.
Звезды с птицами болтают.
И игрушки оживают.
Дети слушают застыв
И дыханье затаив.

Наша Лана в удивленье.
К ней вернулось вдохновенье,
Теплым солнышком в груди
Согревает. Но гляди.
Вон чужой какой-то мальчик
В темноте ночной маячит.

Мальчик бледный и босой
Машет худенький рукой.
Ты его встречала где-то.
Может быть в далеком детстве
По сугробам с ним ныряла,
Ствол сосновый обнимала?
У водонапорной башни
Спорила с драконом страшным.

Потемнело вдруг в глазах.
Мелодичный звон в ушах.
Видно отдохнуть пора.
Лет семь отпуск не брала.

Вот домой приходит Лана.
Еле-еле до дивана
 Добирается без сил.
Тут под нею пол поплыл.
Помощь скорая не скоро
Добралась к ней через город.
Нитевидный рвется пульс.
Приговор врачей – ''инсульт''.

Доктор говорит приватно:
- Медицина нынче платна.
Нету средств?  Гм, гм. Ну что же.
Мы едва ль вам чем поможем.

Нет ни памяти, ни речи.
Давит тяжкий груз на плечи.
А в душе безмолвный крик:
- Неужели все? Тупик!
Что ты Лана натворила.
Без огня себя спалила,
Ни копейки не скопила,
Сердца радость, свет и силу
Без остатка раздарила.
А еще ведь дочь учить
И самой хоть как–то жить.
Где друзья? А что друзья?
Есть у каждого семья
И заботы неотложные.
И помочь-то невозможно ведь.

Утопающих спасенье…
Каждый знает продолженье.

                3
Вновь опустим года два.
Лана, ты еще жива?
Сорок уж перевалило.
Есть еще для жизни силы?

Вечер. Домочадцы спят.
Дочка. Внучка Соня. Зять.
Лана в сумерках стоит.
Грустно в зеркало глядит.

Смотрит сквозь стекло на Лану
Уж немолодая дама.
Боже! Что же с нею стало?
Сеть морщинок. Взгляд усталый.
Смотрит. Глаз не отведет.
Но себя не узнает.
Вглядываясь в отраженье,
Шепчет будто в исступленьи:
- Ах ты, звездочка, моя.
Надо б краше, да нельзя.

Как же нам с тобою жить?
Быть нам или же не быть?
А в груди огнем горит:
''Быть, конечно. Только быть!

Ведь не зря в ночи вчера
Пели звезды до утра.
Ели бережно с ладони
Сахар облачные кони.
Ты брела цветущим садом
Мимо гор и водопадов.
Значит выпадет тебе
Новый поворот в судьбе.
Будут силы жить, творить.
Только, постарайся ''Быть''!


                -
Я бросаю свой венок
В бурный жизненный поток.
Пусть к тебе его читатель
Принесет всесильный рок.