Не кори меня взглядом томным и улыбкой едва натянутой, когда пролетаю мимо словно Фаньере над Парижем, в веке еще двадцатом. Не вспоминай обо мне, не нужно: ни в вопросах о глупой жизни, ни когда одному станет холодно –
я отныне
тебя не
вижу,
даже если и не получается, очень сложно.
Мною правда всегда изрекаема, только ты клеймишь ее ложью, глупо веря, что это - полет фантазии. Тогда я научилась говорить тебе то, что ты хочешь.
Ложь стала правдой:
красива,
надежна
и основательна.
А засыпать мне отныне трудно: каждый раз, перед сном задыхаясь, я падаю на пол, жадно глотая последнюю каплю воздуха... Но, понимаешь, это достаточно чудно, зная, что это - всего лишь упадок сильного духа.
Да, ты прав: я лгунья, играю словами и жизнями я жонглирую, ладно, пусть. Только вспомни, сколько тепла было отдано, когда одолела грусть. И в словах моих толку мало, а теперь его вовсе нет: речь моя то звучит украдкой, то и вовсе не видит свет.
***
Я молчу, озираясь по сторонам словно голодный волк – мне бы немного «сплеча, сполна» как у Рождественского, «над ледяным прудом», но, боже, какой теперь в этом толк!..
Глоток кофе, демиурги мыслей и тонны стихов и книг – вот к чему и привел нелюбви фантастический сдвиг….