Глава 1.
В очаге опиумного дыма и секса,
Вокруг что человек, что чёрт - просто рвань.
Стоит очень робко, не желая раздеться
Миловидная рыжая кудрявая дрянь.
Багряно-румяные бра с огоньками,
Кислотная надпись: Бордель "La Chienne"
А дрянь видит дырку в полу под ногами,
Будто хочет сбежать в эту щель.
В углах полулёжа сидят полудурки,
Кто курит, кто спит, кто справляет нужду,
Дырявые койки, дырявые бабы
Останавливают мировую вражду.
Красивые дамы в коротеньких юбках
Ублажают чужих простодушных мужей
Тяжёлое бремя на проститутках:
Приучать крыс лазить в клетку ужей.
И все люди, и нелюди здесь собрались,
Чтобы здесь выдать волю инстинкту.
Но, что если лишь те признают свой инстинкт,
Для кого быть скотом не в новинку.
И гонимые бесами или судьбой,
Хотя это, скорее, одно и тоже.
Осели на дне котлована с мочой,
И легли в это грязное ложе.
И рассказчик ваш тоже спустился сюда,
Посмотреть, как живут эти "морлоки".
Но машина времени сломалась слегка,
Так и стал я простым алкоголиком.
Битый день я сижу в этом пошлом хлеву,
Битый глаз мой не заживает.
Иногда через бред обращаюсь к волхву,
Когда опиум в лёгких играет.
И недавно сюда завезли пополненье,
И средь них эта дрянь оказалась,
Вот все бабы как бабы, им все мы параллельны,
И любовь для них: роскошь и сладость.
А на дрянь я отдал половину зарплаты
Целомудрие нынче сокровище.
Все, кто старше восьми, те уже на плакатах,
На которые дрочат чудовища.
Думал я, что экзотика будет в руках,
Но надежда моя улетучилась,
Эта дрянь, словно кот в ледяных сапогах,
Пристрелить бы её, чтоб не мучилась.
В тонком ситцевом платье цвета циан
Завешав кудрями молодое личико,
Будто мертвый стоял тот красивый тюльпан,
Значит я озабоченный Чичиков?
Я бы встал, подошёл, всё бы сделал я сам,
Жаль, что я наяву не летаю,
Чресла от опиума подобны волнам
Потому я лежу и её проклинаю
Глава 2.
С родни вечности жду я великое лоно
Прежде чем эта дрянь подойдёт,
И вблизи мне она как Горгона
Кто увидит, тот сразу умрёт.
Когда села она у меня подле ног
Моя злость не видала конца,
Как посмела она в этот грязный притон
Притащить красоту от Отца.
Я стараюсь схватиться за отрезок перил
Сознания. Сознание - липа!
Почему она здесь, сколько я заплатил,
Что мне дали богиню Олимпа?
Я лежу как бревно, а она как лоза
На меня, извиваясь, садится.
Мне на лоб, разбиваясь, прилетает слеза,
Мне плевать, слёзы не ягодицы.
Наклоняется медленно рыжая дрянь
Преодолевая позывы рвоты.
Прибегает к губам и берёт мою длань,
Здесь не равны любые банкноты.
И с груди её виснет железный кулон,
С гравировкой послушной гусыни.
Видно есть и семья, только этот притон
Не прощает ошибок богини.
Мой туманный позыв вдруг рождает огонь,
Я толкаю в пространство девицу,
Оставляя в руках, поглощающих вонь
Кусок проститутского ситца.
Удивлённо сидит на краю эта дрянь,
И глазами блестит, будто бусами,
Её волосы, боже, да ты только глянь
Ведь не рыжие - светло-русые.
Мой язык, как вода, та, что только бурлит,
И сказать не хватает и квоты.
Как могу напрягаю в вопросе язык,
Ради парочки слов: Кто ты?
И прищурив глаза, те, что только рыдали
Она медленно движется ближе.
На серьезном лице точно мысли Стендаля
А в глазах точно сердце Парижа.
Подползает и твердо глядит на меня,
Эта глупая девочка клуша
А когда я сквозь смех пророню: на черта?
Дрянь ответит, что ищет здесь душу.
И спустя полминуты лицо будто роза,
И я вижу улыбку счастливую:
"Надо выйти во двор, по прогнозам - грозы"
И походкой идёт горделивою.
Сквозь потный дым и боль головную
Нахожу я выход наружу.
Заплатив за хорошую связь половую
Я выхожу на весеннюю стужу.
Глава 3.
Терраса, обдуваемая всеми возможными ветрами
Была не самым лучшим местом для её рассказа.
Я всё ещё не понимал, почему доверилась она мне,
А она боялась на морозе подхватить заразу.
Сев на холодную деревянную лавку,
Дрянь начала мне подробный рассказ.
И первое время я был как лыжник в плавках,
Или как одетый в шубу водолаз.
Глава 4.
Рождение дряни было нежданно
Уж очень все были удивлены,
Ну коли случилось, так свадьбу сыграли
Объелись и были пьяны.
Была красота, интеллект и всё прочее,
Ровные зубы, прямая спина.
И многие часто глядели воочию
Распитие с богачами вина.
Могли бы быть деньги богатых и бритых,
Уж многие жаждали дряни,
А отец понабрал кучу разных кредитов,
И на вахту ушёл, да с концами.
Прошли её годы, никто не хотел
Одолеть неприступную крепость.
А зачем, если можно расширить прицел
И добить алкогольную крепость.
И вот годы летят, словно камень в окно
От коллекторов в дом сожаления.
И семья пробивает новое дно
В соц. финансовом положении.
И растут близнецы, те, что младше совсем,
И ходить ещё не научились.
Ну а матушка жаждет попасть в Вифлеем
И разведать, зачем те родились.
И вот так на петле виснет эта семья,
Знаменосная бьётся декада,
Товарняк прибывает "Столица-земля"
И стучит, как стрекочет цикада.
Спешно сходят с вагона два дипломата,
И движутся в сторону юга
Их тормозят в дипломатах булаты
И сильная зимняя вьюга.
Входят без стука в простую халупу,
Садятся за стол на обедню.
И дрянь дальше слышит такой диалог,
Стоя за стенкой в передней.
- С деньгами всё сложно, я вас понимаю,
Но это же бизнес, законы.
Когда нам должны, мы как злобный Илай
Плюём на молитвы и стоны.
Но вам мы готовы помочь, несомненно,
Есть у вас то, что нам нужно.
Дочь ваша, честно, сказать, равноценна
Долгам вашего покойного мужа.
Готовы закрыть мы все ваши проблемы,
И можем деньгами добавить,
Если ваша красивая девушка-дочь
Захочет с нами дружбу наладить.
Долго длился тот разговор
И это, порядком, пугало,
И стало страшно тогда, когда
Завершился он звоном бокала.
И на спину обрушилась чья-то рука,
А другая закрыла дыхание
До сих пор эта дрянь помнит, будто вчера
Эту тоску и страдание.
На неё возлагали большие надежды
Держатели пакетов акций.
И готовы были заполучить её
За любом объём ассигнаций.
И её купил этот грязный бордель
За баснословные деньги
В надежде, что эти деньги потом
Превратятся в целые реки.
Глава 5.
До слез я слушал историю эту,
И до слёз переношу на бумагу.
А она при рассказе просто сидела,
Пока я отчаянно плакал.
Спросил у неё, что, быть может, бежать
Подальше от этого места.
Но боится она за братьев и мать,
Что уж лучше быть товаром для секса.
И я понял, что лучше мне стоит уйти
И, быть может, никогда не вернуться.
Но окликнув меня нежным пением птиц,
Она дала мне шанс обернуться.
- Коль я нравлюсь тебе, почему ты тогда
Очень яростно клял меня дрянью?
- Потому что противно мне видеть тебя
В обиталище обезьяньем.