Нина. Отец и его жена не пускают меня сюда. Говорят, что здесь богема... боятся, как бы я не пошла в актрисы... А меня тянет сюда к озеру, как чайку... Как странно видеть, что известная артистка плачет, да еще по такому пустому поводу! И не странно ли, знаменитый писатель, любимец публики, о нем пишут во всех газетах, портреты его продаются, его переводят на иностранные языки, а он целый день ловит рыбу и радуется, что поймал двух голавлей.
Тригорин. Так, записываю... Сюжет мелькнул... (Пряча книжку.) Сюжет для небольшого рассказа: на берегу озера с детства живет молодая девушка, такая, как вы; любит озеро, как чайка, и счастлива, и свободна, как чайка. Но случайно пришел человек, увидел и от нечего делать погубил ее, как вот эту чайку.
Нина. Я теперь знаю, понимаю, Костя, что в нашем деле – все равно, играем мы на сцене или пишем – главное не слава, не блеск, не то, о чем я мечтала, а уменье терпеть. Умей нести свой крест и веруй. Я верую и мне не так больно, и когда я думаю о своем призвании, то не боюсь жизни.
Шамраев (подводит Тригорина к шкафу). Вот вещь, о которой я давеча говорил... (Достает из шкафа чучело чайки.) Ваш заказ.
Тригорин (глядя на чайку). Не помню! (Подумав.) Не помню!
А.П. Чехов «Чайка»
***
В саду темно. Ненастный вечер. Театр
До безобразия голый, что скелет,
Лишь хлопающий занавес, фиакр
Из лошадей, уставший рядом смерд.
Довольно! Пьеса кончена! Спектакль
Аркадиной – старейшей из Джульетт –
Идет к концу, и Треплева миракль
Без лиц живых – не более чем бред.
«Жрецы искусств, великие таланты
Изображают, пьют, едят – то враль!
Из тысячи вариаций дилетанты
Все выудить пытаются мораль –
Полезную в домашнем обиходе,
Искусную, как дымчатый хрусталь.
Унижен ими при честно;м народе,
Ничтожен рядом и сную печаль…
Крик чаек! Безграничная свобода!
Мне никого, мне ничего не жаль.
Любовь безумна – и тем безысходна,
Беспомощна – уж лучше не встречай,
Не поминай ея у небосвода,
Имея подлость говорить: «Прощай!..» –
Имея подлость на глазах у бога
Убить себя. Мне ничего не жаль.
Играют в карты, плачут в блеске славы!
Ах, Нина, Нина!.. Как же, невзначай?
Тригорина любить рады забавы
Не стоит даже! Что же Вы в мой край
Вернулись: в тень, не пожиная лавров,
Открыв дверь в ад, захлопнув ея в рай!
Мы все теперь – непризнанные, мавры
Искусств нелепых. Каждый мертвый май
Я слышу плач в театре и с озноба
Играю вальс – все будто бы как встарь,
Рояля крышкой хлопну – крышкой гроба,
Переверну в гостиной календарь,
И так пройдут дни, месяцы… Два года:
И что ни строчка – нерв, ни солнце – хмарь!
Я разменял влюбленность и свободу
На смерть, а не на свадебный алтарь.
Она у Ваших ног и приговора
Уже не ждет. Мертва. Ее не жаль.
Мне жаль себя – нелепого актера,
Нелепого писателя! Была ль
Та жизнь, тот я – не в будочке суфлера –
На сцене, в главной роли?.. Вам не жаль,
Что чайка уж крылами всех просторов
Вновь не измерит, словно вертикаль?
И рутинеры в первенстве позора
Сорвут свой куш! Меня не забывай.
Имея подлость в роли режиссера
Я ставлю свою пьесу…» /сучий лай
и вой. цезура. выстрел. тишь средь спора/
– Нет, Константин Гаврилович, мне жаль,
Что чаек крик, вспорхнувших вдруг с озёра, –
Всего лишь плач о чучеле, мне жаль…
11 июля 2018 года