Девятнадцатый век каблуками стучит,
Отмеряя забег всех грехов и обид,
Кружевной воротник на покатом плече,
Это барыня едет на бричке к себе.
Ей наверно под сорок,но ещё молодит,
Её волосы ветер любя теребит,
Почему-то не видно улыбки её,
Вечно мрачно как туча уныло лицо.
На одном поселенье купила она,
Удальца молодого за мешок табака,
Звали парня Герасим от рожденья немой,
И в работе прекрасен и в постели герой.
Ну а то что молчит и не слышит - пущай,
Не расскажет потом что он с ней вытворял,
Полюбила его, но тайком не спеша,
Ведь московские сплетни по заборам шуршат.
Но однажды весной застучала капель,
Заиграла судьбой полюбовно свирель,
И Герасим растаял полюбив от души,
Крепостную девицу у сельской межи.
Но беда приключилась у барыни той,
Вдруг завыла собака перед полной Луной,
Та что плавать умела за дальней рекой,
Жемчуга доставала ныряя босой.
Может это и байки городских удальцов,
Говорили хозяйки привечая мальцов,
Только в полночь на лодке загребая веслом,
Наш Герасим с собачкой и камень большой.
Повелела боярыня жемчуг достать,
Мол при полной Луне будет лучше видать,
Блеск подводных ракушек с сокрытым добром,
Ты достанешь,а я награжу поделом.
Но беда приключилась с собачкой Муму,
Проглотила тот камень - потянуло ко дну,
Что же дальше случилось не знает никто,
Прочитаете книгу поймёте про что.
- - - - -
С той поры все булыжники на мостовой,
Воют песню собачью у нас под Москвой,
Плачут прозой Ивана Тургенева,
И стихами Сергея Есенина.