Как побитая собака, ухожу в себя,
И разлизываю раны, все ещё любя,
Все ещё не веря крови, чей багряный цвет
Переломанной любовью мой окрасит след.
Все ещё не верю боли, холоду в груди,
Хоть слабею против воли, но должна идти...
Нож жестокого хирурга расчленял мне плоть,
Зная точно, где надрезать, как больней вспороть,
Разбирал меня на части, отсекал куски,
Чтобы сердце не стонало, сжал его в тиски...
Я - лишь слабое, худое тело на столе,
Сострадания не стою в мертвенной петле.