330-332. Константин Вагинов (Календарь Знай-Наших) / Стихи.ру

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . с. 330 – 332

КОНСТАНТИН ВАГИНОВ
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
1899, Петербург–1934, Ленинград

Отец поэта был жандармским полковником в Петербурге, немецкого происхождения (Вагингейм).
Константин Вагинов поступил на юридический факультет Петроградского университета; был мобили-
зован в Красную Армию. До 1921 года занимался в студии «Звучащая раковина» у Гумилева, которого
стихи Вагинова раздражали. Первая книга, «Путешествие в хаос», вышла в 1921 году. Поражали ее
образы: «Кусает солнце холм покатый. В крови листва, в крови песок, и бродят овцы между статуй,
носами тыча в нальцы ног». Вот так выглядела гражданская война глазами этого эстета-красноармей-
ца. В 1928 году Вагинов опубликовал роман «Козлиная песнь», затем «Труды и дни Свистонова».
«Бамбочада», «Гарпагониана» – это были близкие к Олеше образы советских «лишних людей».
В 1931 году на Вагинова напала официальная критика, обвинила его в «бредовой мистике» и т. д. Как
поэт он явно обладал «лица необщим выраженьем», принадлежал к тем, кто не создает свою
«странность», а с ней рождается. В нрофессиональной среде над ним слегка подтрунивали, но уважали.
Ни к каким литературным груннам после распада «Звучащей раковины» не принадлежал.

'– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
(1)
. . . . . . * * *
.
Я стал просвечивающей формой,
Свисающейся ветвью винограда,
Но нету птиц, клюющих ранним утром
Мои качающиеся плоды.
Я вижу длительные дороги,
Подпрыгивающие тропинки,
Разнохарактерные толпы
Разносияющих людей,
И выплывает в ночь Тептелкин,
В моем пространстве безызмерном
Он держит Феникса сиянье
В чуть облысевшей голове.
А на Москве-реке далекой
Стоит рассейский Кремль высокий,
В нем голубь спит
В воротничке,
Я сам сижу
На облучке,
Поп впереди – за мною гроб,
В нем тот же я – совсем другой,
Со мной подруга, дикий сад –
Луна над желтизной оград.
. . . .
'– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
(2)
. . . . . . * * *
В пернатых облаках все те же струны славы,
Амуров рой. Но пот холодных глаз,
И пальцы помнят землю, смех и травы,
И серп зеленый у брегов дубрав. У
.
У молкнул гул, повеяло прохладой,
Темнее ночи и желтей вина
Проклятый бог сухой и злой Эллады
На пристани остановил меня.
. . . .
Июль 1921
'– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
(3)
. . . . . . * * *
.
Я полюбил широкие каменья,
Тревогу трав на пастбищах крутых,–
То снится мне. Наверно день осенний,
И дождь прольет на улицах благих.
Давно я зряч, не ощущаю крыши,
Прозрачен для меня словесный хоровод.
Я слово выпущу, другое кину выше,
Но все равно, они вернутся в круг.
Но медленно волов благоуханье,
Но пастухи о праздности поют,
У гор двугорбых, смуглогруды люди,
И солнце виноградарем стоит.
Но ты вернись веселою подругой,–
Так о словах мы бредили в ночи.
Будь спутником, не богом человеку
Мой медленный раздвоенный язык.
. . . .
Январь 1923
'– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
(4)
. . . . . . * * *
.
Не человек: все отошло и ясно,
Что жизнь проста. И снова тишина.
Далекий серп богатых Гималаев,
Среди равнин равнина я
Неотделимая. То соберется комом,
То лесом изойдет, то прошумит травой.
Не человек: ни взмахи волн, ни стоны,
Ни грохот волн и отраженье волн.
И до утра скрипели скрипки,–
Был ярок пир в потухшей стороне.
Казалось мне, привстал я человеком,
Но ты склонилась облаком ко мне.
. . . .
Март 1923
'– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
(5)
. . . . . . * * *
.
Один средь мглы, среди домов ветвистых
Волнистых струн перебираю прядь.
Так ничего, что плечи зеленеют,
Что язвы вспыхнули на высохших перстах.
Покойных дней прекрасная Селена,
Предстану я потомкам соловьем,
Слегка разложенным, слегка окаменелым,
Полускульптурой дерева и сна.
. . . .
Ноябрь 1923
'– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
(6)
. . . . . . * * *
.
Над миром рысцой торопливой
Бегу я спокоен и тих.
Как будто обтечь я обязан
И каждую вещь осмотреть.
И мимо мелькают и вьются,
Заметно к могилам спеша,
В обратную сторону тени
Когда-то любимых людей.
Из юноши дух выбегает,
А тело, старея, живет,
А девушки синие очи
За нею, как глупость, идут.
. . . .
1926
'– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
(7)
. . . . . . * * *
Дрожал проспект, стреляя светом,
Извозчиков дымилась цепь,
И вверх змеями извивалась
Толпа безжизненных калек.
И каждый маму вспоминает,
Вспотевший лобик вытирает,
И в хоровод детей вступает
С подругой первой на лугу.
И бонны медленно шагают,
Как злые феи с тростью длинной,
А гувернеры в отдаленье
Ждут окончанья торжества.
И змеи бледные проспекта
Ползут по лестницам осклизлым
И видят клети, в клетях лица
Подруг торжественного дня.
И исковерканные очи
Глядят с глубоким состраданьем
На вверх ползущие тела.
И прежним именем ласкают,
И в хоровод детей вступают
С распущенной косою длинной,
С глазами точно крылья птиц.
. . . .
1926
'– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
(8)
. . . . . . ПЕСНЯ СЛОВ
.
         1
Старые слова поют:
   Мы все сюсюкаем и пляшем
   И крылышками машем, машем,
   И каждый фиговый дурак
   За нами вслед пуститься рад
Молодые слова поют:
   Но мы печальны, боже мой,
   Всей жизни гибель мы переживаем:
   Увянет ли цветок – уже грустим,
   Но вот другой – и мы позабываем
   Все, все, что было связано с цветком:
   Его огней минутное дыханье,
   Строенье чудное его
   И неизбежность увяданья.
Старые слова поют:
   И уши длинные у нас.
   Мы слышим, как растет трава,
   И даже солнечный восход
   В нас удивительно поет.
Вместе старые и молодые:
   Пусть спит купец, пусть спит игрок,
   Над нами тяготеет рок.
   Вкруг Аполлона пляшем мы,
   В высокий сон погружены,
   И понимаем, что нас нет,
   Что мы словесный только бред
   Того, кто там в окне сидит
   С молочницею говорит.
.
         2
Слово в театральном костюме:
   Мне хорошо в сырую ночь
   Блуждать и гаснуть над водой
   И думать о судьбе иной,
   Когда одет пыльцею был,
   Когда других произносил
   Таких же точно мотыльков
   В прах разодетых дурачков.
   Дай ручку, слово, раз, два, три!
   Хожу с тобою по земле.
   За мною шествуют слова
   И крылышки дрожат едва.
   Как будто бы амуров рой
   Идет по глубине ночной.
.
   Куда идет? Кого ведет?
   И для чего опять поет?
   И тонкий дым и легкий страх
   Я чувствую в своих глазах.
   И вижу, вижу маскарад.
   Слова на полочках стоят –
   Одно одето, точно граф,
   Другое – как лакей Евграф,
   А третье – верный архаизм –
   Скользит как будто бы трюкизм,
   Танцует в такт и вниз глядит.
   Там в городе бежит река,
   Целуются два голубка,
   Милиционер, зевнув, идет
   И смотрит, как вода плывет.
   Его подруга, как луна –
   Ее изогнута спина,
   Интеллигентен, тих и чист,
   Смотрю, как дремлет букинист.
   В подвале сыро и темно,
   Семь полок, лестница, окно.
   Но что мне делать в вышине,
   Когда не холодно здесь мне?
   Здесь запах книг,
   Здесь стук жуков,
   Как будто тиканье часов.
   Здесь время снизу жрет слова,
   А наверху идет борьба.
. . . .
1927
'– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
(9)
. . . . . . * * *
.
Слова из пепла слепок,
Стою я у пруда,
Ко мне идет нагая
Вся молодость моя.
Фальшивенький веночек
Надвинула на лоб.
Невинненький дружочек
Передо мной встает.
Он боязлив и страшен,
Мертва его душа,
Невинными словами
Она извлечена.
Он молит, умоляет,
Чтоб душу я вернул,–
Я молод был, спокоен,
Души я не вернул.
Любил я слово к слову
Нежданно приставлять,
Гадать, что это значит,
И снова расставлять.
Я очень удивился:
– Но почему, мой друг,
Я просто так, играю,
К чему такой испуг?
.
Теперь опять явился
Перед моим окном:
Нашел я место в мире,
Живу я без души.
Пришел тебя проведать:
Не изменился ль ты?
. . . .
1928
_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
дополнительно:
            Константин Константинович Вагинов
            (до 1915 года Вагенгейм);
            родился – 21 сентября [3 октября] 1899, (Петербург)
            умер    – 26 апреля 1934, (там же)
            прожил – 34 года
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
ссылки:
_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . З Н А Й « Н А Ш И Х » ! . . . . . . . . . . . . . . . . . http://www.stihi.ru/avtor/mc00001
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Сергей Мигаль Екб . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . http://www.stihi.ru/avtor/mc001
'