Едкий дым сигаретный, одуряющий виски,
я давно числюсь в группе постабортного риска.
Сколько минуло вёсен, сентябрей и метелей,
сколько брошено было бус стеклянных на ели.
Ты прости грех великий, мой малыш нерождённый:
мне и жизни не хватит выпить омут бездонный.
Днём молюсь, как умею, ночью плачу «белугой»,
находясь за чертою неразъёмного круга.
Серый вид заоконья из больничной палаты
сделал жизнь мою адом – плахой вечной расплаты.
Одиночество бьётся обнажённой душою,
то не ветер осенний – Я, повинная, вою.
Ты мой солнечный Ангел, не обретший здесь крышу,
та промозглая осень в спину холодом дышит.
Оборвала все нити, вынув жизнь без остатка,
бросив боль напоследок да бесплодия хватку.
И пошла по земле я, словно колба – пустая,
всё сама да сама, оторвавшись от стаи
тех, кто смотрит с любовью на чумазые лица:
мне же счастье такое может только присниться.
Боль глушу сигаретой, депрессантом и виски,
и послед отторгаю безысходности склизкий.
Снова падаю в осень без надежды на радость
бездыханной листвою
нерожавшего
сада…