Иван Ильич вернулся с работы усталый и голодный. Жены дома не было. Он не любил такие дни. Казалось, что тишина выворачивает его наизнанку. "Сегодня пятница, наверное, уехала к маме",-- подумал Иван Ильич, бродя по пустынным комнатам.
Это была его вторая женитьба. Он тяжело пережил уход первой жены. Ей всегда чего-то не хватало. Денег. Любви. Романтики. Острых ощущений. В конце концов ушла, хлопнув дверью, к молодому прохвосту. Нет, он тоже никогда не был ангелом. Но как-то очень быстро проскочила молодость, выросли дети, потом эта резко захлопнутая дверь -- и он остался один, в щемящей душу тишине...
"Странно, Клава вчера не говорила, что уедет на выходные."
Взгляд проводил стрелку часов, спешащую выпрыгнуть из циферблата. Пробежал по роялю и остановился на столе. На белой вышитой скатерти сиротливо лежал исписанный размашистым почерком листок бумаги.
"Клавочка..."
Предчувствуя недоброе, Иван Ильич медленно подошёл к столу. Уже издалека взглядом поймав первую строку: "Дорогой Иван Ильич, прости меня, если сможешь!"
Клавдия была на много моложе. Они встретились в кинотеатре лет десять назад. Фильм оказался скучный и Иван Ильич вышел из зала. В фойе он увидел молодую женщину, поправляющую на ноге туфельку. Он подошёл и придержал её за локоток.
"Разрешите Вам помочь, мадам?"
"Вы очень любезны!"
Так и повелось, она обращалась к нему по имени-отчеству, иногда на "Вы". Клавдия работала в городской библиотеке и некая старомодность в общении была ей не чужда. Друзья подшучивали: "Не наигрались ещё за всю жизнь? Девятнадцатый век вспомнили?" Через год они расписались. И всё, казалось бы было замечательно. Но Иван Ильич всё время жил с ощущением, что это не на долго. Наиграется и найдёт себе молодого и...
Записка в руке дрожала так, что читать было не возможно. "Валидол." Таблетку под язык. Это мало помогло. Он снова взял записку и сел в кресло. Взяв себя в руки, начал заново.
"Дорогой Иван Ильич, прости меня, если сможешь! Друг мой, жизнь так коварна и непредсказуема. Она нет-нет, да и кинет нас на подводные камни. И мы уже не в силах контролировать себя, свои чувства, эмоции, поступки. Я должна тебе признаться..."
"Ну, вот и случилось." Иван Ильич почувствовал как холодный пот покрывает всё его тело. На лбу выступила испарина. Кто? Чернявый сосед? Или тот интеллигентишка, который последнее время так и ошивался возле библиотеки? А впрочем, какая разница? Рано или поздно это должно было случиться. Она ещё молода. Энергична. А что я? Седой. Лысый. Сколько вокруг интересных молодых красавцев.
Порывом ветра распахнуло окно. Занавеску сбило в сторону и повеяло свежестью. "Весна."
Иван Ильич пытался вернуться к записке, но глаз всё время останавливался на последней строке: "Прости меня, если сможешь. Твоя Киса."
"Если сможешь..."
"Если сможешь!"
Она даже не посчитала нужным посмотреть мне напоследок в глаза. Пара строк и... "Прости меня, если сможешь". Десять лет жизни пролетели, как один день. Нам ведь было хорошо вместе.
"...Я должна тебе признаться. Ты вчера рано ушёл отдыхать. А мне взгрустнулось что-то. И я скушала всё сало, Иван Ильич. До чего же оно вкусное! Но не переживай, знаю, как ты его любишь. Поэтому куплю сегодня ещё кусочек, обязательно. Прости меня, если сможешь. Твоя Киса."
Записка неслышно упала на пол.
Сало? Какое сало?
Иван Ильич сидел в кресле, словно оглушённый. В ушах звенело.
Из оцепенения его вывел стук дверью.
"Иван Ильич! Ты дома? Боже, какой сквозняк! Твоя Киса купила сальце, дорогой! Ты где?" Клавдия в ярком шёлковом платье словно впорхнула в комнату, заливая её жизнью, светом и весной.
Жалостливая улыбка появилась на лице Ивана Ильича: "Клавочка..."
г. Боровичи
фото из интернета