Ты смотришь древностью иного небосклона,
суда Энеевы своей слюной ломая,
и шея у тебя такая же прямая,
как череда колонн под фризом Парфенона.
В тепле твоих грудей слагается канцона
троянских ласточек, десятого их мая,
и спит Цирцеин жар в губах твоих, сжимая
Улиссову тоску до судорог и стона.
Влечением твоим зрачки Медузы живы
на тяжкой голове, от ада отсечённой,
в руду моей души бросая плавень света.
Тобою пал Сидон и обнищали Фивы,
ты гибла Гектором, пылала ты Дидоной
и ты забудешься, когда засохнет Лета.