... а потом самолёт упал
в густое жемчужное молоко
, и неба больше не стало,
И не было ничего,
И никто не спасся,
и, глядя на дым от костра,
Я видел, что жизнь прекрасна,
Пока она не ясна.
Я видел две тонкие тени
на чёрной от сажи стене,
И, плавясь от жалостной лени,
Они танцевали на мне;
И кровь на моих руках,
пылая, сжигала кожу;
И я не подумал «о Боже»,
Но, кажется, прошептал.