"Rien de plus insipide gue la patience et la resignation."
(Ничего нет безвкуснее долготерпения и самоотверженности.
фр. Анна Кёрн — Воспоминания, дневники, переписка)
Глубоким чувствам истинной любви
Предпочитать увлечься внешним блеском,
Кокетством лёгким без особого гротеска,
Любезностью веселой визави.
На глупость милую не подают в общеньи вида.
Характер всполохов не красит романтизм.
Всё затмевает феномен — столичный идол.
Опять вопрос повис: так в чём здесь альтруизм?
На гребне провинциального смирения,
Где монотонностью пропахла дичь и глушь,
Безвкусней нет, поверь, долготерпения,
Самоотверженность несёт пустую чушь.
Но мысли гения пронзают поколения...
Они стрелой летят из очень страстных уст.
Он жаждет преклонить свои колени
До той поры, когда настигнет грусть.
Кровь африканской пламенной саванны
В нем, как газель парящая, поет.
Он вкусен эпиграммной сладкой манной,
И для него смертелен флегмы лёд.
Назвать ли это нам распущенностью века,
Когда фриволен был над туфлями чулок?
Семейный холод не убил в нем человека,
Но страсть не явный, но губительный силок.
А вы хотели чтоб молчали камертоны,
Весною чресла не охватывала дрожь?
Вниманье гения признайте моветоном,
И век ваш на болото уж похож.
Прогулки, карты, дегустация варенья...
Что интереснее, попробуй назови?
— Когда проникнет сталь стихотворения
Глубоким чувством истинной любви.