Вечер. Сумерки ночные
Уж сгустилися везде.
Всё зловеще. Воет ветер.
Где ты, солнце?
Нет нигде.
Только мрачно плещут волны
Чёрно-масляной воды.
БлИснул месяц. Чу! Подкралось
Ощущение беды...
Вновь из тучи беглой рваной
Месяц выглянул на миг,
И в лучах его неявных
Труп Явана вдруг возник.
Он лежал, раскинув руки,
Без движенья на земле.
Вкруг него неясны тени
Быстро мчалися одне...
Никого в проклятом месте!
Нет прохожих в западне!
Где вы, люди?Гей, славяне?
Нет ответа. Ни души...
Некому в постель могилы
Прах героя положить.
Только страшно сыч заухал,
Стали волки где-то выть.
Видно, тело молодое
Будет падалью служить...
Так и есть! Иначе как же!
Вот же гады! Эка прыть!
Волки вышли из засады,
Стали тихо подходить.
Тянут воздух чутким носом,
Глаз мерцает, шерсть дрожит...
Там для них, как угощенье,
Мёртвый человек лежит.
Вот подходят. Смотрят жадно.
Падает с клыков слюна...
Плоть убитого Явана
Им как жертва отдана.
И когда они хотели
Уж отведать сей пирог,
Вдруг откуда-то ворона
Прилетела на пирок.
Повела стеклянным глазом,
Беспросветным точно ночь,
И волков голодных сразу
Будто ветром сдуло прочь!
Громко каркнула злодейка,
Прыгнула на белу грудь...
Это ж ведьма!
Чародейка!
Навья нежить!
Страхолюдь!
(отрывок из волшебного эпоса «Сказ про Явана Говяду)