Когда-то Адам не спросив у жены,
Рукой потянулся в чужие штаны,
Был строго супругой наказан,
В Аду подгореть был обязан.
И райские кущи теперь не найти,
Сиди на работе теперь взаперти,
Трудись на прокорм государства,
Прощай наживное богатство.
А фильм про который теперь расскажу,
Был снят на приморском родном берегу,
Жаль город теперь не известен,
Остались лишь байки и песни.
Здесь жуликов банда таилась во мгле,
Папанов,Миронов и шеф на игле,
Папанов как Лёлик известен,
Миронов же Гешей прелестен.
Гайдай показал зарубежных шпионов,
Которые против советских законов,
Крадутся тайком вдоль заборов,
С заглушками для микрофонов.
Что Запад,Восток ли - кругом лишь враги,
На Родину нашу спешат сапоги,
Затопчут свеклу и картошку,
Схлебают родную окрошку.
Задумали злыдни аферу одну,
Как руку чужую забросить в страну,
Чтоб портила детям здоровье,
Уменьшив людей поголовье.
А тут как назло по путёвке шальной,
Семёныч попался с блудливой рукой,
Пусть он глуповат и наивен,
Зато будет в гипсе стабилен.
И будет в тревоге гудеть пароход,
Смотря как живёт за кордоном народ,
Испорчены попой арбузы,
Испачканы жутко рейтузы.
Кровавая месса теперь началась,
И только Семёныч с рукой напоказ,
Работать теперь он не хочет,
Рукою баклуши щекочет.
Играет Никулин с его то лицом,
Что в цирке хохочут,что дома потом,
Должно быть от бога он клоун,
Пуглив, но на сцене раскован.
Боится должно быть своей он руки,
Что может в могилу его привести,
Ведь рядом шальные бандиты,
А все фонари поразбиты.
Ещё Мордюкова фигурой большой,
Пугает жильцов лотереей пустой,
Светличная голая телом,
Стреляет глазами умело.
Весь фильм как легенда родного кино,
В анналы культуры давно внесено,
Должно быть и Брежнев смеялся,
Бровями весь фильм утирался.
Комедий немало насняли в кино,
Но этих актёров найти не дано,
Ушли в Поднебесье артисты,
Где тоже есть цирк и кулисы.