Сырыми помочами нервов
Из душ терзаемых крамолой,
И выдирая след оков
Земных, за дымчатой в потеках шторой,
Работал ангел смерти прытко,
Руками мощно мельтеша,
Как мельница лопатит воздух,
И вот еще душа, и шатко
На ней безгласие шурша, —
Как будто спелый, тертый дух, —
Прорвется суховеем, матка
Надежд несбывшихся об пол
Шлепком измоченным, потугой,
Простой, и святостью упругой,
Огненного взгляда, что правоты укол,
В глаза разъятые пред ликом
Светящимся магистра тьмы.
Почти закончил, рваным криком
Как будто стаей из тюрьмы
Из той души взметнулась птица
Ее предвечного моленья…
И ангел спрятал часть лица,
Убрав во тень предел терпенья.
— Ты здесь, ты алчешь? — лаял глас. —
Есть на тебе распутства час…
Внутрях свело средой могильной,
И всею мочной тишиной,
И верой в жизнь, искомой, сильной.
Она, — на миг уняв свой трепет, — пела.
Сопроводитель внял концерту.
Шепча собою по секрету…
Повел рукой: судьбы стрела
Во длани властной показалась,
И тут же вся душа унялась,
Прознав что вечность не светла,
Что надобно учиться ждать,
Уметь вмещать собою вехи…
И понимая суть утехи
Творить бессмертное и звать
На сердце окропленным чувством
Итог намеченный пути.
Ее мышленья видя, буйством
Преобразился ангел, — Чти! —
Тут рыкнул голос будто с неба,
Из глотки долгой выходя:
Тот звук был что краюха хлеба
Для голодавшего, трубя
Последним видением правды,
В которую душа смогла…
— Иди на свет. Благи труды.
И отпустил, что — не погибла.
Тряся ее в последний раз
Над алтарем своей кузницы.
И сущей дали гром, зарницы,
И молнии — свершений час.