Ветрами поднимается
Над сполохом земельным,
Деревьями качается
Усильем беспредельным
От взрыва звуком тяжкого,
Волною долгой стонущий,
Очаг безумства страшного,
И в дыме лик орущий
Как будто вещим образом
Картины сей застывшей…
Всего на миг; и грохотом
Тут часть земли накрывшей.
И копошатся рученьки
На вид почти что детские…
В земле ища пути свои.
По-разному простецкие.
Им просто нужно явное
Собою ощутимое…
Но кровь на них, и черное
По небу юркнет горе.
Опять стенает небом ли
Предчувствие забвенное.
Ползет над миром — воплями.
И солнце как чужое,
Средь гари ветром плавает
На нем дымами смерти лик.
Она кричала? Ртом глотает
Бесплотным уж последний крик
Идущий из земли — руками
Ребенок, точно, как живой.
И кровь кипящая кусками
Сгоревшей кожи. Время — вой!
Такой вот мир тобой хранимый?
Ты для сего часам секунда?
И вонью ветреной гонимый
Шел человек, шатаясь, хныча.
Обожжено лицо, слеза — вода
С морщинистой щеки, и «внуча»
Застряло меж зубов как призрак…
Который рвался всей душой
В могильный хор иных убитых.
И пред очами душный мрак.
И стал теперь совсем седой.
И зов глубок в глазах раскрытых,
Как невозвратный в смыслы вой,
И в душах гнев — мольбами свитых
Растущим в небо смерчем, вверх…
И вверх, гроздями света
Невидим что расчетам гаубиц…
Вкрапленьями чудными, лета
Найдут в раю прохладу, лиц
Своих открыв друг другу веру.
***
И странник с посохом (монах?)
Пойдет когда-то долго в гору,
Не ведая про сущий страх,
Вверяя шепот свой лишь гуру,
Что восседает на верхах,
Молясь медитативно свету.
Не зная тоже правды плах,
Смотря на мир, но по секрету
Тая в себе все чудеса,
Доступные ли разуменью…
И белы старца волоса
Плывут в потоках к возрожденью
Невидимой волны природной.
И постижение — экстаз.
Покойно отдан наслажденью.
На мыслях плещет свята зной.
И жизнь его — величья час.
***
Свист рассекает ветер. Всполох
Земли взметнутой от корней,
Могил, глубин истории самой…
Там, от руки — грудины вздох.
Легла, дымясь, уже ничьей,
На кость у «солнышка», зимой
Предсмертной взор подернут…
И криком рта ресницы дрогнут,
Бездыханной — но все живой.
И невесомою мечтой
Порхает ленно гарью пепел.
Шлак смыслов жизни, суетой,
И мудростью. И снова выстрел.
И громкий вздрыг, откат ствола.
Потуга для снаряда жил…
Заряжено! Зола тепла
В руинах молчаливых хаток.
И душ закрученный поток…
И время пульсом: сна глоток.
И мельтешенье дале пяток,
Когда возмездие настигло…
И пушка свернута на бок.
Лицо визжащее погнило
Спустя уж время… костерок
Дымящий гарью затухает
На металлической броне.
Зачем война? И Бог не знает.
Но — всякая душа — в вине.