Он сбрасывал дни, как бранные слова, беду доверяя рулетке,
И падал с рассветом росой на кровать в своей однокомнатной клетке.
И не вылезал из привычных оков: проснувшись - умыться, побриться.
Потом - чашка кофе и пара звонков. И - да, непременная пицца...
И снова к столу, где щекочет азарт и носится запах удачи.
н чувствовал фишки и друг его - фарт - был с ним, только так, не
иначе...
Он видел, что кто-то страдал от любви, но сам не тонул в сладких тайнах,
Гордился холодным рассудком своим, подружек не помнил случайных.
Он слышал, что Божие царство внутри, но, видно, внутри у другого,
И часто давил в себе панику, крик, не знал, что хорошего в новом.
Однажды он понял, что жизнь - это бред, и бред непонятный и строгий,
Подумав, купил в неизвестность билет, жизнь вверив железной дороге...
И в тесном "СВ" стал смотрителем мест - в окне целый мир пролетает.
Часов не считал, захотелось поесть, смотрел как закат догорает...
Он спал в защищённом от бурь уголке и чувствовал радость бездомных:
Как страшно и сладко идти налегке по тропкам души незнакомым.
Он ехал и ехал, не зная куда, страна, слава Богу, большая.
И был благодарен лихим поездам, и чуял - тревога ветшает.
С утра постучали в закрытую дверь: "Всего пять минут остановка".
Внутри беспокойно ворочался зверь - столичный, привыкший к тусовкам.
Он вышел, как будто на Марс прилетел: пустой полустанок, дорога...
Затёртая надпись - "ст. Передел", подумал: "Да, стрёмно немного".
Пошёл через лес по грунтовке сырой - и тесно в груди защемило.
Так плакать хотелось...
Ну, значит, живой! Всё прошлое вдруг отпустило...