Серуканов о каналье Навальном

Сергей Окелан
Щас я как на духу проведу МК-статьи блиц-перессказ,
В которой Виталий Серуканов как бывший соратник Навального
Решил дать ему фигурально, в смысле полемическом в глаз
Не стесняясь выражений, а моментами – даже нахально

Щас мысли все, которые разбежались, в кучку соберу,
И, как говорится, в путь, товарищи, с Богом,
Если чего ненароком, с пылу-с жару привру,
Не судите, как говорится, эмоции мои строго

Главное, конечно, в этой статье то, что Навальный – вождь,
Но не обычный, а довольно-таки вредный,
Такой, что ты его своими тупыми сомнениями не тревожь,
Иначе час общенья с ним может оказаться последним

Всех, кто ни так чего ему сказал,
Тех, если – не в топку, то на свалку Истории – с пол пинка,
Кто на митинг какой выдвинуться зассал,
Тому матом будет ответ, а не на нейтрале “пока”

Дочке Даше своей протекцию по ведению канала выдвинул,
С жалоб в Страсбург свой процент , каналья, имеет,
И как ему такому вроде борцу и вроде идеалисту не стыдно?
Виталий, конечно, до сих пор в мыслях о том фигеет

Он-то думал, что кругом должна царить справедливость,
Что за каждым вождь пеленки будет стирать,
А тут такая, как и в верхах, строптивость,
И что ж э то за оппозиция тогда, твою мать?!!

За вдумчивость Серуканов двумя руками и двумя ногами,
За хорошее отношение – к каждому человеку,
Но в душе, хоть ты тресни, бушует у униженного вождем пламя,
Что не погасить, возможно, даже вовеки

В комментах к статье пишут менее чем я страстно,
Просто верят идеалам, а Серуканова шлют на йух,
Но так всегда: Истории русской даже в малом нужен глас властный,
Даже если это - Виталий, обычный с виду твой школьный друг

Травить подло, говорит, его не стесняются,
А после выхода о шефе бывшем его указанной в статье книги,
Может и придушить под конец попытаются, -
Вот в чем теперь одна из опасных интриг

В каждом свой герой дремлет из нас, признать нужно,
Но одни герои так и проводят всю жизнь в спячке,
В то время, как другие идут на баррикады плечом-к-плечу, дружно,
За правду народную – в очередь первую, и во вторую только – во имя жрачки