Начало:
http://www.stihi.ru/2018/11/04/8041
Предыдущее:
http://www.stihi.ru/2018/11/06/9200
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
ЗЫБЬ
И, получив во сне откровение не возвращаться к Ироду, иным путём отошли в страну свою.
"Евангелие от Матфея, глава 2, стих 12".
"Дайте мне точку опоры, и я переверну земной шар", так говорится, но Буквально: "Дай, где стать, и я поверну Землю".
Слова Архимеда Сиракузского возвратили пространство к трём векторам. На самом деле, можно в воде стоять. Башка - предмет весьма плавучий.
Принял Витька вертикальное положение, и стихло всё. Как ни странно, вдохновила водяная плёнка на губах, граница сред позволила отличить верх от низа, и
снова жуть: где он, сколько времени беспамятным болтался, Анисья куда делась!
Вот когда настоящее зло взяло: Ах ты, падла, страх! До коих разов трусить! Ничего же не случилось: шевелится, дышит, продвигается в правильном, совпадающем
с рекой направлении, водные звуки от прибрежных отличает. Чего ещё, какого рожна! Бабку чему учил, а сам чем занимается?
Надо же! Стоило "нежности" откинуть, и новое открытие: гнев на себя пользу приносит, а на других - вред.
Попробуй только, разверни дискуссию: "кто на речке, кто на печке", плюнь в сторону Кузьмина: мол, какой негодяй, и в безопасности сидит, а мне тут кувыркаться!!!
Сразу потонешь.
Витька в гробу видал Кузьминскую безопасность! Нету её: неустойку от предательства в себе носит, вином заливает, оттого видом, якобы, грозен, а по сути
- дергунчик на ниточке. Главное же, ко Господу задом, потому что кругом виноватый и отмахивается.
Витькино положение <хуже губернаторского>, однако, волен допускать к сердцу, что следует, а что нет, точки опоры находить.
В представлении сформировалась округа, даже Анисьино дыхание обозначилось, только сложно разобраться, с какой она стороны. Причиной изменчивость звуковых
потоков: плывут, волною подвигаемые. Один качается и тонет сам в себе, другой мощный, но трудно расстояние определить из-за смещений отражающей поверхности.
Водичка не шёлохнет. Каждый плеск далёконько слышен. Бултыхнуть опасно, ни то, что бабку позвать! Русло ведёт строго на север, луна полная, под закат.
По-хорошему, надо бы теней у левого берега держаться, но там немецкие строения и дорога вдоль реки.
Дочего тихо кругом! Дочего благостно! Немцы, должно быть, уверовав, что всех перестреляли, отдыхают на вышках своих.
Самое время, ударить да разобраться, какой секрет там, только связи с внешним миром не было, а потому, что знали Ступанцы, при себе оставили.
Близко подойти к левому берегу - по силам не выйдет: стремя вправо легло, где блещет выхваченный мертвенным светом откос без трав, на фоне которого бекаса
заметишь, пловца - и подавно.
Дальше с поворота по фарватеру лунный тракт в преисподнюю, под железнодорожный мост, охраняемый не хуже города Берлина.
Русские попервам бомбили его дважды в неделю, потом перестали. Теперь, сказывают, даже зенитки сняты, но с воды патрули на понтонах стерегут, чтоб партизаны
не взорвали. Сам Витька понтонов не видал. Якобы, с сумерками выдвигаются, а может, специально слушок пущен! Как бы то ни было, проверять придётся собственной
головой.
Спасением могут стать облака, только есть они, или нет, Витька не знает, и вообще ничего не знает, кроме "Господи, помилуй" на выдох и на вдох.
Из материального - лишь уверенность, что речка неширокая, место известно, Анисья где-то тут. Нечаянно ладонью махнул и наткнулся на угластый, утыканный
множеством стеблей, корч.
Здоровенная дура! плывёт, или зацепилась? Нет. Похоже, движется, а по ней кверху тёплое - бабкина рука!
Обследовал Витька предмет, и диву дался размерам: не пенёк, не корешок, но выворотень грозовой! Откуда взяла? Навряд ли в воде поймала. Скорее всего, у
спуска лежал, или на пожарище, запаслась из страха перед глубиной. Вспомнились, будто возникли в яви, печатные буквы на белом листе:
"Одна большая чёрная карча с суком особенно обратила его внимание. Как-то странно, не перекачиваясь и не крутясь, плыла эта карча по самой середине. Ему
даже показалось, что она плыла не по течению, а перебивала Терек на отмель. Карча подплыла к мели, остановилась и странно зашевелилась. Лукашке замерещилось,
что показалась рука из-под карчи". *
Ого! Вона, чего увидится наблюдателям с моста, если лунища не ослепит! Полезно бывает классику читать! Спасибо тебе, Лев Николаевич! Мы пойдём иным путём!
Бабка на спине. Голову вынула, всё видит, всё слышит, Витьки придерживается. Одно худо - плывёт, не крутится. Надо поправить.
Только до моста предстоит ещё напасть: под выпуклым берегом суводь. * Серым уловом зовут её. Малый омуток, рыбам - самый раз, а человеку - лучше оберечься.
Промыт в грунте узкий цилиндр, туда течение рушится, достигает дна и по левому, пологому откосу подымается далеко на тиховодную сторону. Потому здесь утопленников
быстро находят
С чего такое в реках образуется? Может, подземный поток впадает, или разнонаправленные струи шалят!
На лодке идёшь - безобидна вертушка, и поёт, легонько стонет, огорчается, дескать, не по горлу добыча! Малой щепочке, коей человек плывущий для природных
стихий является, улов миновать нельзя. А вот заткнуть надо, чтобы подавился!
Витька корягу к себе повлёк, Анисьины пальцы нашёл, разжимать начал. Она поняла, послушалась. Двое, легли возле неуклюжего плавсредства, головы сомкнули
так, что стало можно перешепнуть.
- Если за ноги потянет, не пугайся, - словом упредил неприятность Витька, - растопырь шире и потерпи, недолго продлится. Держи крепче дерево, а поверх
не лезь, - с рук выдернет.
- Что выдернет?
- Обычная вода, знаешь ли, просто иначе движется, и всё. Нам с тобой надо стать раскидистым плоским плотом, чтобы не притопнуть.
- Может, обвяжемся?
- Нету. Без воздействия внешних сил корч ровно лежит, покачнётся, и опять к своему положению. На том месте, невесть, как он поведёт себя. Накроет, не вылезем.
Друг за друга тоже опасно хвататься. Если потонет корч, толкайся от него вперёд по речке, жмись к крутояру, вдоль стены ползи, там скроешься.
- Толку-то в крутояре! Будто киношный экран. А прожектор Господень! Светит как! Милый ты мой! И рожа Кузьминская лыбится!
- Ну да, конечно. У сильного всегда бессильный виноват. Гляди ка, после трёх часов зайдёт луна.
- А в половине рассвенёт и к четырём солнышко встанет. Так что, пусть лучше эта, чем то.
Выбор насмешил! Вот чего стоят любимые англичанами разговоры о погоде, которые из приличия ведутся! Будто можно предпочесть, будто человечья власть дождём
и снегом управляет. Одно дело - полевые работы рассчитываешь, другое - беседа праздная, и за миг до гибели - самое, что ни наесть, достойное времяпрепровождение.
<От детской до мертвецкой
Глоток беседы светской:
Чушь, а кстати!
Витька в уловах бывал, телом несчастье пробовал. Предупреждал и ошибся. Его потащило до того неожиданно, что даже стона воды не услышал, но главное успел,
воздуху глотнуть.
В этом случае надо стремиться опрометью вниз, и дыхание хранить, чтобы прожить до выплеска. Теперь чего делать, да нет ничего! Всё напрасно! Если спускаешься
задом наперёд, рельеф дна сложно отследить. Ткнёшься пятками в песок, и увязай: сверху вгоняет, снизу сосёт! Лодыжки стиснуло, живот вдавило, под коленями
пронизала боль, ожогу сродни!
Вцепился Витька в корч, а он туда же подвигается, хоть не спешит, словно раздумывает. Потом дёрнул, бросился обратно, да с такой силой, что показалось,
будто шкуру сняли! При откате руки чуть ни оторвались, прямо, у Греки реки-раки!
Вынырнул Витька, разобрался и вспомнил, за что награждают и наказывают в русской армии? Правильно! За своемыслие.
Анисья, как в вертун попали, первым делом торчащий сук под пояс сунула, другой ногами обняла и запястья Витькины схватила.
Платье на берегу она не стала задирать, а подтянула подол до середины бёдер, зажала конём. При повороте на сто восемьдесят градусов свиток высвободился,
раскрутился. Пошла коряга вниз, надутая домотканина кверху, в сторону от улова повлекло её.
Тем и спаслись. Только некогда опоминаться - до моста пятьсот метров. Скорость течения реки, будто в школьном учебнике, три километра в час. Следовательно,
очередная задачка решится, как максимум, через десять минут.
Освещённость - пол беды, бабкин испуг - кругом беда. Попытки убедить её, вернуться под корч, оказались тщетными. Вся из воды торчит, видна-виднёхонька!
Пришлось самому вниз забиться, крутящим моментом стать.
- Гансауге, - * грянул, будто в бочку, резкий чужой возглас, - ты у нас водяная птица! оцени вон тот предмет!
- Ничтожна, ценность - женщина мёртвая. Давно в воде, достаточно распухла.
- Одна или несколько?
- Сейчас проверим!
- Брось, Вольф, не шуми! Пусть плывёт. На перекате задержится.
- Конечно, пусть плывёт! А если там нечто! Будем лететь в небеса и выше!
- Гюнтер надеется дожить до конца войны? Ты прост, как моя табакерка, спокоен, как моё брюхо...
Остальных качеств Гюнтера за хохотом и автоматной очередью разобрать не удалось.
В яме Витька труса примерял, тут - подлеца, живой бабкой от взглядов и пуль прикрылся. Ох и мерзкое же ощущение, надо сказать, да только слушать некому!
Одно пожелание в душе: Анисья бы не завопила!
Витька слыхал про войну, читал, кино видел и поражался несоответствию между количеством выпущенных пуль и потерями. Раньше, когда мечами рубились, с луков
стреляли, погибших на одно действие больший процент был, или кажется, что так, хоть по смыслу - стали эффективней орудия убийства.
Теперь наблюдение слихвой подтвердилось! Речка - метров сто. Дели на два. С эдакого расстояния трудно промахнуться, и деревяшка отзывается. Только бабка
почему-то не падает.
Звук изменился, жёстким стал, закачался влево-вправо. Под мост подошли, не иначе! Где тут опора? Ага! Корч об неё стукнулся. Спробовал Витька глубину -
мелко! Встал и, неведомо, зачем, обнял осклизлый столб.
Свая каменная до того гладка, будто бы не бьют её ледоходы, не выдувают ветра. Сделал однажды человек, и права будь, держи настил. Ему же, человеку, ежеминутная
поддержка требуется, питание, утверждение. Таков царь природы!
Вот ответ про разницу времён! У батыров и крестоносных рыцарей с боевой и политической подготовкой стократно лучше было - каждый снайпер! А нонешние лопухи,
булочники, честное слово! Стреляют с берега. Видно им всё, как на ладони! Однако, свистят пули в белый свет или в чёрную тень! Скорее всего, второе, потому
что Анисья тоже с корча сползла, рядом пристроилась. Витька ощупал её: тряпки в хлам, а тело нетронуто.
- Стоишь, бабка?
- Стою. В ковырок нас запихнуло, под насыпь почти. Энти-то, вона, спускаются. Теперь - точно не уйти.
<Туууууу!" заплакало далеко, призывно.
"ту-ту-уу!" ответило отовсюду согласием.
- Поезд, видать, - перекрестилась Анисья, - назад подались, кверху.
Витька логики не понял. Если опасаются подрыва и заподозрили, почему ушли, не проверив? Ортунг * какой-нибудь или другое? Рассуждать некогда.
Бамбам-бамбам... Лениво застучало над головой. Бумбум-бумбум, откликнулась поверхность речки. Не шибко идёт состав, беглецам то и на руку!
Витька взял Анисью за плечи, в воду опрокинул, на глубину толкнулся и, не забывая чувствовать струю, замолотил ногами, будто на соревнованиях. Корягу пихнул,
чтоб следом двинулась, ну там уж, как случай вывезет!
Страх из Витьки напрочь ушёл, наверно сам испугался. Правильно бабка сказала: господь не выдаст, свинья не съест.
Беспримерный заплыв на скорость и дальность стартонул, минуя "вниманиемарш". Сколь продлится! Кто победит! Каков ресурс! Одному Отцу Вседержителю известно.
Бежит от лихой неудачи сын человеческий, голодный, с сотрясением мозгов! Кабы ту силу, да в олимпийское движение! Однако иные мотивы там, иные принципы.
Витька знает, после - на ноги не встать. Как будет? А кто б ответил! Прочь прогнозы, несбыточны они. Надо местоположение определить. Подобрался к бабкиной
голове, приподнял ухо из воды, "- Где мы, - спросил.
- Селище, кажись, миновали.
- Ну да!
- Ага. Ветряк ихний
- Светло теперь?
- Занимается. Пристать бы, витюшка, согреться, нито, заживо околеем.
- Куда пристанешь? Люди скрозь.
- А вона, луг на той стороне. Покоса нет, и побредём с тобой, будто щавельники!
- Щавель, говоришь? Без юбки! До первого конного доходят таким манером. Полицаи-то все на конях.
- Кто нас тут знает? Кому мы нужны?
- Кому. Горю одному! За лугами Турково, аль забыла? Об Ступанском побоище весть пошла. Каждая тварь выслужится хочет. Нельзя нам на деревню, бабка! В лес
как-нибудь. Потом притемком сходишь к Зуевым или Милютиным, помощи попросить. Надо вдоль плетней пробраться, согнувшись. Мелкое дно под берегом и вода
потеплей до самой прорвы. *
- А там?
- Котам по хвостам! - озлился Витька. - Гадальщик я тебе, или пифия! *
- Кобель цепной, вот кто.
- Ладно. Пусть так, но запомни: чёрного кобеля не отмоешь добела!
Крути, ряди, а живому - жить. "Здравствуй утро, да солнце весёлое", хочется воскликнуть под рассвет у воды.
Славна заря туманами, они же знобью знаменитятся. Травам ноне - самый раз, подсолнечник с кукурузой - в "молоко", *да на будылки * для снегозадержания,
потому что и в конце мая прогретый за день грунт достаёт из глуби остатки мерзлоты. Зима была суровая, воробьи падали налету!
Блажен у печи, силён при помочи! Ступанских изгнанников тихое веяние до костей проняло, речная температура полуденным зноем показалась, бегучая вода -
желанней милой матери.
Однако делать нечего, дважды в одну и ту же реку не войдёшь, а вернувшись, замёрзнешь так, что хуже не бывает.
Ого! Бывает! Поползли по спине!!! Чем те пиявки без людей питаются, почему уцелели, как вид! Да вот ведь! Попался им, и стряхнуть опасно. Тише надо двигаться,
чтоб случайным плеском подозрений не вызвать.
Кем спасаемые ведомы! Почему Витька первый пошёл? С обиды, наверно. Руки вытянул, ладонями поводит и стоп! Леска натянута. Милые мои родители! Всё бывает,
и слоны летают, но чтобы вот так вот! в полуметре над головой ноги рыболова! И кто он? Фриц, наверняка! Селищунам не до заревых рыбалок, потому - комендантский
час.
Берег подмыт, плетень на шестьдесят градусов к воде наклонился, только погоди! нечто не вяжется: поплавок должен быть, и глядеть на него надо! Значит,
обнаружил их немец, прикидывает, как бы ловчей с двумя справится! Но тихо пока:
А сзади, спустя время малое, скрёбот, крахмальный хруст. Анисья руку Витькину поймала и положила поверх ворсистой <колбасы>, приподнятой над водой. Ого!
Выше ещё такой валик, потом ещё! Что это? Лодка надувная, больше быть нечему.
Единым толчком Витька перепал через борт, не подумав, как Анисью-то поднять, но она уж там! С другого краю возделась, веслом кормовым старается.
- Спи, младенец, мой прекрасный, баюшки-баю, - загнусила ушкуйница во славу собственных трудов, едва выгребли на чистое!
<Славное море, священный Байкал>: Молодцу плыть недалечко!> - И хотел бы Витька подтянуть, порадоваться, только в кишке опасение сидит, вопросы вызывает.
- Это мы как так, бабка! Коим чудом выбрались?
- Оченно просто! - Взахлёб отвечала Анисья. - Дрыхнет немой, ажник до храпа! Голову в колени ткнул, сам же - хыр да хыр! Я всё-всё у него забрала! И рыбку
в садке, и оружию в мешке! Нехай чухается, а мы уж вона игде!
- Спит, говоришь? а поклёвка! Чем же наловлено? -
Выговорил Витька предложение подлинней и, будто утки через сутки, подивился собственному голосу.
- Знаешь ты: шесть лесок в воду спущено, на каждой, замест плавка, колокольчик махонький привязан. Сейчас рыба дёрг, он и проснулся.
- Ну ладно, сейчас. А если через час? На плоскодонке догонит на раз!
- Ты дурнем не сиди, руками погляди: по настилу ещё лопаточки лежат. Возьми, да поднажми, может, и спасёмся бегством.
"Хороша лодчонка! Делают же буржуины! Наверняка офицер какой, высокопоставленный! На такие чудеса моторчик подвешивают, и где он?"
Дома у Фрица, должно быть".
"То и дело, что дома! Не за труд, сходить туда. Торопиться нужно. Вполне себе может догнать! Сказка о царе Салтане, честное слово! Ну ладно. Поселений
скрозь нету, а с реки надо уходить.
- Ты вот что, бабка: повороты считай, на пятом отсюдова скажешь, мол, пятый!
- Ну, скажу, чего дальше?
- И я дальше скажу, теперь же спросить позволь: рыбу зачем взяла?
- Он ловил, я затем же - съедим её.
- Сырую?
- Ну да. Самим-то не поймать!
- Чтобы червяк плоский в пузе завёлся?
- Какой червяк?
- Солитёр, именем ШИРОКИЙ ЛЕНТЕЦ.
- Они же, селитёры., с говяжьих фимок получаются!
- Бывает бычий цепень, бывает свиной, а бывает рыбий.
- Вот ведь народ: чем учёней, тем глупее! От рыб тебе лентец, без них - иное, но полновесно! Голод, а туда же, мудрствовать!
Рыбёшек съели. Досталось на один зуб, хвосты добавкой! Благо, соль в мешке оказалась и хлеб для привады. Оружие мимо рук уплыло: нигде нету! Одни принадлежности:
разные ключи, отвёртки, щипчики, свайка, * нож и главное - топорёнок!
Пятый поворот Анисья продремала, но Витька был начеку, вовремя велел влево сворачивать.
- Зачем сюда, - спросила Анисья. - Тут лодку скрали, энтим берегом шукать пойдут?
- Я бы сразу двумя, если б владельцем был.До самого городища теперь - средь топей вода, следовательно: та сторона дальше получается, намного дальше. Здесь
же перебредём водораздел, и в другую речушку, строго обратно бежит.
- Зовут её Ватута, кажись?
- Наша - ватута, протекает тута, так дедка говорил, звать же их одинаково, только одна большая, другая малая. Догребём по ней до Гащилина; сызново под
мост; и там - будет Сивоколок,Краснянская дорога. Ты не рассуждай, а правь на узенький мысок, едва заметен он.
- Направила. Пристань. Вылезай.
Лодку сдули. Она - сама себе каркас, сама - упаковка. Ещё, если понимаешь в деле толк, палаткой может обернуться, матрасиком тоже. В мешке механический
насос. Вёсла гибкие, лёгкие, с чего-то искусственного сделаны. Одним словом - знатная снасть! Только неподъёмно, тяжело стало через полверсты. Чистого
пути нет, всё кочки да кувырочки... Витька наткнулся, лёг и встать не смог. Решили - снаряжение спрятать. Куда, большой вопрос. Лопата слабовата, землю
отрыть, а деревья на сыром лугу нашлись очень даже правильные!
Выбрали корявую сосну, высоченную, раскидистую до неприличия. Там грачевник, только пусть: ворон ворону глаз не выклюет, зато, маскировка - самый стык!
Будто крепление для гнездовищ!
Витька наверх залез, кинул верёвку, в мешке найденную, груз поднял и спустился так, чтобы сильно не топтать следов.
Анисья предложила зарубок на коре поставить, Витька отговорил. Надо, будто у правильных кладоискателей, вешку и ключ.
Как ни стремись по неровноте, прямо всё равно не пройдёшь. Этим и воспользовались. Анисья двинулась в створ, примерившись к деревьям.
Леса тут нет явного, так, неудобье, возможны варианты в разных комбинациях. Девятнадцать шагов на северо-восток прошла, выцарапали крест, сорок два к югу,
на другом стволе звезду нарисовали.
- Запомни, бабка, дату сегодняшнего года, месяца и числа, потому, как от валуна замшелого, который со дня сотворения мира тут лежит, пять раз по двадцать
пять шагов, *да места примечай и мне сказывай.
Оказалось, примечать совсем бесполезно, и для дяди символика, поскольку заблудились. Поворот не пятым был.
Идут они, идут, а кряжа водораздельного нет как нет. Почва всё топше и мокрее. Главное же!
- Что там, малый, слышишь ли?
- Как ни слыхать! Очень даже, да, - констатировал Витька собачий лай и прибавил, выверивши слово: - Это наказание нам за воровство!
1. "Одна большая чёрная карча:> - Лев Толстой <Казаки>.
2. Суводь (улов) - вращательное движение воды за выступом берега, вдающимся в русло.
3. Гансауге - Нем. Гусиный глаз.
4. Ортунг - порядок.
5. Прорва - новое русло, промытое, прорытое рекой.
6. Пифия - прорицательница.
7. Здравствуй утро, да солнце весёлое" - Иван Саввич Никитин.
8. будылки (будылья) - старые сухие стебли.
9. <Молоко> - плоды молочной спелости.
10. Свайка (ковырок, кочедыг:) - Инструмент в виде кривого шила.\
11. Дата - Духов день в 1942 году пришёлся на 25 мая.
Продолжение:\
http://www.stihi.ru/2018/11/12/5245