Когда в душе моей темно и пусто,
взяв перед зеркалом бокал с вином,
я пью за неудачников в искусстве,
или любых других, кому «не суждено».
За тех, мечтам которых сбыться
не даст ни человечество, ни рок.
За тех, кому давно уже не снится
в конце туннеля светлый огонёк.
За всё, что стало ныне атавизмом -
за чистоту и неуменье жить,
и просто неспособность к карьеризму.
За тех, кого благами не купить.
За тех, кому не то, что роли главной,
а эпизода не пришлось сыграть,
и, от успехов лёгких став тщеславным,
уж не судьба потомков поучать.
За тех, кто после горьких похорон,
весь в белом фраке по последней моде,
плывёт по сцене точно сказочный барон
и, «Кушать подано!» сказав, затем уходит.
За бывших Гамлетов, Кармен и Дездемон,
что, отыграв в училище экзамен,
И, крики «Браво!» услыхав в последний раз,
Сегодня заняты деньгами и долгами
лишь потому, что просто Бог не спас.
Кому в попытке тщетной за удачей
как в старом постЛюмьеровском кино
лишь призрак шамкнет с ликом белым и незрячим:
«Мест нет! Они раскуплены давно!»
Возможно кто-нибудь слезою пьяной
вдруг разразится, гневом праведным кипя.
К чему мне это? Я рыдать не стану,
я просто пью за них, и так же за себя.
Я пью за тех, чей путь давно уж пройден,
и нет для них давно других дорог.
За тех, чьи имена не будут в моде.
Я пью за тех, кого не слышит Бог!