Бабочка летела полем.
Ей и взмах крыла — раздолье.
В печали верой рождена,
Путем ветров одолена.
И ветры те ее швыряют,
То выше гор приподымают,
Как кажется ей невзначай.
А чаще ниже — поднимай!
Себя усилием телесным
Натугой явственной крыла.
Дрожа на лапках силы тестом,
Которую с цветка пила
Еще совсем недавно, в трепет
Немого счастья погружась.
И в хоботке ее секрет.
И дальше полем понеслась.
Грозою небо заволо ́ кло…
И первой каплей ей намокло:
Попало прямо наперед,
Но долог тот ее полет.
Добраться следует до чащи,
Укрыться под листвою тайно.
Но вот стихии злобной клещи
Ее смыкают: ветер-вьюн печально
Замыкает крылья, держит вязко.
Бессилие ее столь тряско.
Еще потуга и рывок…
Задернут пеленой восток,
И запад стыло как стеной…
А сверху мочь что необъятна,
Спускает сумраком грозу.
И надмевает ветра вой.
На крылышках рисунка пятна
Секут по воздуху слезу.
Осталось чуть. Уж виден залой
Под рухнувшим стволом ночлег.
Не стать бы только лишь золой
От молнии, луч солнца лег
Последний на разрывы тени
Ее, что по траве ползла…
Чуть-чуть еще и в тихой сени
Сомкнет истружено крыла.
И громыхнуло. На раскатах
Играет смыслом жизни дрожь
Ее полета. В сжатых лапках
Отчаянье, смятенье. Что ж…
Познав мгновением свет этот,
Из куколки едва восстав…
Цветка вобрав нектарный солод,
Что будто знахарь-костоправ
Встряхнул немалым ощущеньем
Прекрасной гущи: в крыльях свет.
Она плывет над миром, пением
Неслышным солнцу жизнь зовет.
Но ветер налетает, тянет
От сладкодушистого цветка.
И вот она уж крылья рвет.
Предчувствием раската ждет.
Бессильна верой, но прытка ́.